Выбравшийся на поверхность боевой робот встал на все четыре опоры, выдвинул дополнительные секции, трасформировав плоские широкие лапы в нормальные конечности. Это прибавило дрону ещё пяток метров роста, и теперь Саньку пришлось бы дать усиленный импульс на движок, чтобы допрыгнуть до его головы. И такой прыжок был бы чистым самоубийством. За то время, пока Санёк пролетит восемь метров по вертикали, ящеродрон успеет раз пять выжечь все управляющие контуры скафа.
Трёхсуставчатые конечности-колонны пришли в движение, и боевой робот неторопливой рысцой двинул к сбитым скафам.
К сожалению, его маршрут пролегал аккурат через припорошенную песком выемку, в которой угнездился Санёк. И можно было не сомневаться, что локационка дрона сейчас сканирует пространство во всех доступных диапазонах.
Но крошечный шанс всё равно оставался. Перепады температуры на поверхности здесь, в Донце Дьявола, колебались от минус двадцати до плюс пяти, в зависимости от угла, под которым падали лучи фиолетового светила. Такая же картина, даже ещё разнообразнее, была с радиацией и электростатикой. Так что увидеть Санька можно было исключительно в визуалке или в звуковом диапазоне, поскольку аудиоканалы он вынужден был открыть, иначе сам бы ни черта не слышал.
Впрочем, за звуки Санёк не особо опасался, потому что дышал тихонько и неритмично, а посторонних шумов в пустыне хватало.
А вот визуалка – это опасно. Сам присыпанный чёрной и серой пылью скаф не очень заметен. А вот круглое, зеркально-чёрное забрало…
Таких поверхностей здесь не бывает.
Санёк очень надеялся, что его спрячет игра теней, но если боевой робот пройдёт прямо над ним…
Робот прошёл прямо над ним. Опора-колонна с широким и плоским основанием, усеянным бугорками активных датчиков, с торчащими наружу остриями втянутых когтей, с хрустом вдавилась в грунт в метре от ног Санька.
Он перестал дышать, замер и попытался даже остановить сердце… Но получилось наоборот. Сердечко его, сердечко цыплёнка, замершего на дистанции длины усов от морды лисицы, забилось ещё сильнее, ещё громче.
Санёк глядел на плывущее в трёх метрах над ним чёрное брюхо боевого робота. Он видел всё в мельчайших подробностях: подвески боевых модулей, закопчённые сопла движков, россыпь чувствительных элементов и датчиков… Каждую царапину на броне.
И не видел того, что должно быть непременно, – швов транспортных и пассажирских люков.
Но в тот момент Санёк не думал об этом. Он вообще ни о чём не думал до тех пор, пока из его поля зрения не исчез конец хвоста, украшенный подвеской оружейного блока. И даже после этого почти минуту ждал, что вот сейчас громадина развернётся и…
Не развернулась.
Все той же тяжкой рысцой, от которой вздрагивала почва, механический ящер проследовал к сбитым скафам.
Удача в очередной раз подмигнула химере.
Только когда содрогания почвы ослабли, Санёк рискнул пошевелиться, чтобы наконец осмотреться. Не включая обзорных систем скафа. Только глазами.
Санёк увидел, как огромная голова нырнула вниз, «проглотив» обездвиженного Михася. А чуть позже – Еву. Затем механический ящер снова задрал к небу плоскую башку и потрусил к расщелине, в которую нырнул Фарид.
Санёк ожидал, что сейчас кто-нибудь из экипажа боевого робота выберется наружу, но нет. Может, у них не было подходящих скафов, а может… в этом роботе вообще нет экипажа?
Санёк вновь активировал системы внешнего контроля, оставив лишь обычную маскировку, и теперь уже во всех доступных скафу подробностях увидел, как громадный механический дракон наклонился над трещиной, дохнул внутрь огнём. Два раза. Потом присел на ноги-опоры, толкнулся (песок вокруг Санька пошёл волнами) и завис в дрожащем от жара воздухе в десятке метров над поверхностью. В следующий миг вниз ударило пламя, превратившее песок под громадиной в пыль, брызги и пар. Видимость упала до нуля, и только благодаря возможностям скафа Санёк смог различить, как ноги-опоры укоротились и трансформировались в подобия стабилизаторов, а затем так и не опознанный базой данных, многотонный боевой робот по крутой спирали устремился в фиолетовое небо.
Датчики радиационного контроля взорвались визгом. Воздух заполыхал багровым и пурпурным. Защитное поле скафа включилось автоматически. Санёк свернулся клубком, дав возможность защите образовать шар и снизить расход энергии.
Частотная буря превышала опасный уровень почти десять минут. Выброс энергии, унёсший непонятного робота ввысь, был чудовищной мощи.
Однако скаф не подвёл. Защитил на девяносто девять с половиной процентов. Оставшиеся полпроцента скомпенсировала биохимия.
Ну и что теперь?
Найти ответ на этот вопрос самостоятельно Санёк не успел. Из скальной щели выбрался Поршень.
Прихрамывающий, в закопчённом скафе, с мигающей тревожным красным меткой энергетической ячейки и трещиной поперёк лицевого зеркала. Однако живой и бодрый.
– И что это было? – спросил Санёк, показав на небо, в котором расплывался длинной кляксой радиационный след.
– Дикий.
Ответ пришёл в чат. Вероятно, у лидера микры были проблемы со связью. Хотя какого лидера? Нет больше у Фарида микры. Сожрал её этот, как его… дикий.
– Почему дикий?
– Не тупи. Сам же перед рейдом интересовался, откуда берутся чугунины?
Внутри Санькиного шлема зашипело, потом сквозь помехи прорвался голос:
– …Пора делом заняться.
– Каким? – Санёк никак не мог уложить в голове то, что увидел. А увидел он здоровенную фигню втрое больше, чем любой из встреченных ранее роботов. И вдобавок фигню, взлетающую, как ракета. Или, скорее, как истребитель с вертикальным взлётом.
И внутри этого чудовища никакого экипажа.
Но при этом оно парализует и утаскивает людей. То есть действует так же, как любая долбаная чугунина мехов. Дикий, блин!
– Каким? Да тем самым, для которого мы тут собрались! – рявкнул Фарид. И тут же добавил почти просительным тоном: – Эргов мне не подкинешь? А то я почти всё в защиту слил.
– Подкину, – ответил Санёк. – Попозже. – Он уже прикинул, что оставшейся у него энергии одному хватило бы с запасом. Дней на пять автономки. А вот на двоих уже в обрез получается. Только-только до обитаемых мест добраться.
– Тоже верно, – согласился Фарид. – Это я туплю. Чуть не зажарил меня дикий. Не нужны мне твои эрги. Сейчас зальюсь под пробку. А ты не подвёл, химера. Всё, как мне рассказывали. И проблемы притянул, и пруху тоже. Но я, знаешь, не жадный, – Фарид хохотнул. – Я возьму только второе. Первое пусть хавают те, кто опоздал.
– Не жалко твоих? – спросил Санёк.
– У меня жалелка в детстве рассосалась, – Фарид снова хохотнул. Несмотря на потрёпанный вид, лидер уничтоженной микры пребывал в отличном настроении. – Да и вообще, никто не знает, что дальше будет с теми, кого забирают дикие. Может, это следующий уровень?
– Что?
– То, Санёк, то. Это Игра. Большая-пребольшая. А мы с тобой как два муравьишки у пирамиды. Не знаю как ты, а лично я собираюсь взобраться на самый верх. С твоей неоценимой помощью.
– Что надо сделать? – поинтересовался Санёк, слегка расслабившись.
Если он всё ещё нужен Фариду, то, выходит, драка откладывается?
– Ничего, мой юный друг. Совсем ничего. Ты уже всё сделал. Вылупилось яичко.
– Какое ещё яичко?
Поршень любил говорить загадками. И надо отметить, уже изрядно достал своими непонятными намёками.
– А вот это!
Враскачку, слегка клонясь влево (видно, досталось не только внешней оболочке скафа, но и механике), Поршень двинулся к стоявшей наособицу каменной глыбе, которая на первый взгляд мало чем отличалась от
