тем временем натикали без пятнадцати пять, и я, прокравшись на кухню, подогрела себе стакан молока, после чего вернулась в кровать, к Рику. Мне нечего бояться рядом с ним в его – нашем – доме. А сон – это всегда только сон, пусть он и похож на реальность.

 Во второй раз проснулась от того, что кто-то уверенно и довольно-таки сильно сжал мою ягодицу. Голую.

   Ну, правильно, белье-то я постирала.

   – Рик!

   – Угу.

   Я лежала на животе, уткнувшись лицом в матрас, майка закаталась (сама ли?) куда-то в район лопаток, под животом валик из скрученной подушки. И учитывая, что ниже пояса одежды на мне не было, поза получилась самой что ни на есть бесстыдной.

   – Что ты делаешь? – Голос позорно осип, а внутри все задрожало от сладкой слабости.

   – Смотрю на тебя и думаю, чего мне хочется больше: залюбить тебя до потери дыхания или выпороть?

   Или что?

   – Плохая шутка! – Я попыталась повернуться, чтобы заглянуть Рику в лицо, но он прижал меня ладонью к матрасу.

   – Не шевелись. – Шевелиться? Серьезно? Да он почти в два раза больше меня, тут и захочешь – не вырвешься. – Знаешь, что я чувствовал, когда ты бросилась в погоню за черной воронкой?

   Ой! Как-то мы с копчиком внезапно осознали, что дело пахнет керосином.

   – Беспомощность.

   Смазанным, ленивым каким-то движением Рик шлепнул меня по ягодице. Чувствительно, но не больно. Скорее, обидно.

   – Ай!

   С удвоенной силой стала вырываться, и снова безрезультатно.

   – Отчаяние.

   Оседлал мои коленки и переместил руку со спины на шею, фиксируя голову, из-за чего я вообще утратила способность двигаться. Единственное, что мне оставалось – бестолково махать руками.

   – Рик! – зарычала, почувствовав второй поглаживающий шлепок. – Прекрати!

   – Не нравится?

   – А ты как думаешь?

   От обиды хотелось плакать. Такое утро испортил! Мое первое осознанное утро в его доме! Мечталось о медовой нежности и теплых словах, а он… Отчитывает, как ребенка. Шлепки еще эти отвратительные… А главное, за что? Ведь все обошлось, и никто не пострадал! Кроме того, я совершила невозможное! Спасла Гончую от почти неминуемой гибели, а он меня – по попе, как несмышленыша! Да меня так даже сестры в приюте не унижали!

   – Мне тоже не нравилось стоять там и смотреть, как ты бежишь навстречу смерти. Очень-очень-очень сильно не нравилось!

   Всхлипнула, не в силах сдержать рвущуюся наружу злую обиду, а он продолжил срывающимся шепотом:

   – Стоять там, боясь пошевелиться, и проклинать себя за то, что позволил, что допустил, за то, что не нашел нужных слов, чтобы остановить. Дурочка! Какая же ты у меня… Как подумаю, что мог тебя потерять, перед глазами темнеет.

   Я сжалась, ожидая нового шлепка или каких-то других действий. Чего угодно, потому что чувство вины, пришедшее на смену злости, мне совсем не нравилось.

   Сердце колотилось, как ненормальное, так и норовя выскочить через горло вместе с очередным рваным вдохом.

   – Отпусти! Мне больно!

   – В самом деле? – Прижался грудью к моей спине и, втиснув между нашими телами ладонь, осторожно погладил условно пострадавшую пятую точку.

   – Да! – Вру, но не правду же говорить, честное слово! Этак он себе за привычку возьмет такие побудки делать вкупе с воспитательными моментами.

   – Мне тоже. – Осыпал плечи очередью нежных, как лепестки яблочного цветка, поцелуев. – Так невыносимо больно от одной мысли, что не в моих силах избавить тебя от лимба. Выть хочется, как подумаю, что если завтра ситуация повторится, ты снова кинешься в гущу событий.

   Коварная мужская длань соскользнула чуть ниже, оставив в покое ягодицы, уверенно лаская нежную, отзывчивую плоть. Отзывчивую, черт возьми!

   – Кинусь, – простонала, кожей впитывая дрожь мужских пальцев, отвечая, моментально заводясь, выгибаясь кошкой под этим узурпатором, этим воспитателем доморощенным. Испугал меня до чертиков. Я почти поверила: всыплет так, что сидеть не смогу. Дурак.

   – Если бы с тобой что-то случилось, я бы сдох, Кошка! – Голос срывается, будто в комнате внезапно закончился весь воздух, а затем судорожный рваный вдох и:

   – Не делай так больше никогда. Умру без тебя. Слышишь, Иви?

   Сердце екнуло. Уж лучше Бубу и раздражающая меня Бубинья, но с насмешливой теплотой в голосе, а не вот такая вот Иви, от которой хочется выть.

   – Прости.

   Проклятье. Он отшлепал меня, как ребенка (ну, почти), а я еще и прощения прошу… Черт! Черт! Черт! Но я в состоянии понять Рика. Потому что сама бы пришла в ярость, сунься он в черную воронку вместо меня. А уж перепугалась бы как! Ух! Но разве у нас был другой выход?

   Тихий стон сорвался с моих искусанных губ, смешав в себе все: горечь обиды, терпкие ноты вины, немного перечной злости и бездну обжигающей нежности.

   – Рик!

   Лежа на животе, с задранной к потолку задницей и обездвиженными ногами, я чувствовала себя невероятно беспомощной и уже не пыталась вырваться, внезапно осознав всю возбуждающую прелесть своей покорности.

   Меня затрясло так, словно кто-то подключил высоковольтные провода к моему телу, до ослепительных звезд перед глазами, до яростной боли в закушенных губах, до хрипов в надсаженном горле – голос я-таки сорвала к чертям собачьим, полностью отдавшись умелым ласкам.

   Рик то мучил нежностью, истово прося прощения за свою несдержанность, то терзал жесткими ласками, требуя, чтобы я раз за разом клялась, что не стану впредь так рисковать… Вообще не стану рисковать. Никогда. Ни за что на свете.

   – Не могу больше! – проскрипела, прохрипела, прорыдала сквозь сцепленные зубы. – Не могу, Рик! Пожалуйста!

   Шелест фольги, дрожащие пальцы оглаживают ягодицы, сжимают бедра, приподнимая, направляя – и, о да! Я вгрызаюсь зубами в матрас, сдерживая рвущийся наружу крик, взрываюсь сразу же, почувствовав первые движения, и Рик вслед за мной, оглушая торжествующим рыком.

   Первой осознанной мыслью стала неутешительная констатация факта: я все-таки мазохистка. Никогда не думала, что наказание может быть… таким. Тело содрогнулось в сладкой судороге, и Рик, приподнявшись, позволил мне перекатиться на бок. Улыбнулся расслабленно, а в потемневших от страсти глазах тревога и чуточку вины.

   – Извини. Очень больно?

   – Обидно, – буркнула, пряча глаза, но тут же вскинулась:

   – А вообще-то, знаешь что? Я понимаю твои мотивы, правда. Но это не означает, что ты можешь взять и просто… просто отшлепать меня, если тебе что-то не понравилось в моем поведении. По какому праву?

   Вздохнул, притягивая мою голову к своему плечу.

   –

Вы читаете Гончая (СИ)
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату