– В лимб она теперь одна вообще не ходит, – заверил его Рик и поцеловал мою ладонь, прежде чем отпустить. После чего с самым серьезным видом посмотрел на Хорра и хмуро заметил:
– Но вопрос о том, как шаман зашел на эту сторону лимба, остается открытым. Разве Хранители открыли границу?
Ррхато скривил губы, в его голосе отчетливо проскальзывали нотки досады и недовольства.
– Я же пообещал, мы найдем виновных! – И тут же спросил, заметив, что я отодвинула от себя тарелку:
– Ивелина, а ты почему чурчхелу не ешь? Не любишь сладкое?
– Аппетит пропал, – ответила недружелюбно.
У кого б угодно пропал после кровопускания. Кроме того, за окном уже давным-давно стемнело, и я вдруг поняла, что мне придется спать с тремя ррхато под одной крышей – вряд ли Рик согласится выгнать их на улицу на ночь глядя. Нет, Охотника можно было понять, ведь это для меня они чужаки, а для него знакомые, с которыми он не однажды имел общие дела. Пожалуй, даже друзья, раз мама одного из них передает гостинцы, щедро сдобренные теплыми словами.
От разговора о шамане мужчины перешли к обсуждению последних происшествий на их территориях. Хорр рассказал о том, как у них ограбили банк, Рик поведал о нашем странном деле. Я молчала, не встревая в их беседу. Сидела в углу и, пользуясь тем, что на меня никто не обращает внимания, сушила волосы, лениво прислушиваясь и сцеживая в кулак редкие зевки.
От насущных дел мужчины перешли к политике, и я сразу поняла, что клюквенный квас уже никто, кроме меня, не пьет, предпочтя ему чачу.
– Ясно, что граница нужна, что вo избежание будущих конфликтов законы должны соблюдать все – от рядового ррхато до родового шамана, – гулким басом вещал Насмешник. – Но какого черта, я вас спрашиваю? В последней войне дерево моего рода потеряло не одну ветвь. Семью родного дядьки вырезали ночью, когда все спали, а он был последним шаманом нашего рода… Мы три раза посылали запрос в их правительство. Три раза просили позволить нам Х'Айиту – и все напрасно! Так что еще не понятно, так ли уж был виновен этот нарушивший границы шаман.
– Мы не охотимся на чужих территориях, – вставил Молчун, улучив паузу в монологе своего приятеля. – Это закон, брат. И защищает он не только нас с тобой, но и наших потомков.
– Потомков... – Насмешник искоса глянул на меня и, тряхнув головой, отвернулся к окну. – Будто я сам этого не понимаю… Но это не значит, что мне нравится…
– Да что там тебе нравится, салага? Нос еще не дорос в политические дебаты встревать...
Плавная беседа то почти затухала, то разгоралась с новой силой… И я не знаю, сколько времени еще длилась, если бы внезапно не пропало электричество.
– Топливо в генераторе закончилось, – сообщил Рик. – И хрен с ним, давайте спать ложиться. Все равно наши споры ни к чему не приведут.
Подсвечивая друг другу фонариками, мы быстро убрали со стола. Ррхато раскатали по полу спальные мешки, мы Бронзовым Богом привычно устроились на кровати.
А утром на вертолете прилетел Бран.
– У нас тело, – обронил он вместо приветствия, войдя в домик. – Маньяк вернулся.
Кивнул Молчуну, за руку поздоровался с Хорром. Насмешнику отвесил подзатыльник.
– За что? – взревел тот.
– Для профилактики, – хохотнул Бран. – Пошли, поможешь мне ящики с провиантом из вертолета в кладовку перенести...
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. МОНСТР
– Могли не торопиться. Наши еще работают, – перекрикивая шум вертолетного винта, сообщила Лив, когда Бран высадил нас неподалеку от места преступления.
Придерживая одной рукой круглый животик, другой она помахала хмурому мужу, после чего подхватила меня под локоток:
– Идем, я тебе все покажу.
Я нерешительно посмотрела на Рика, досадуя, что мы так и не успели нормально поговорить о случившемся на Пике Дьявола. Вначале нам помешали ррхато, потом Бран. Следом короткий перелет, а салон вертолета, скажу я вам, не самое лучшее место для задушевных бесед. Теперь Лив и работа.
Заметив мое внимание, Рик беззаботно улыбнулся и подмигнул.
– Лив, пять минут, – попросил он, стряхивая с моего локтя цепкие пальчики второй Гончей нашего Участка. – Не возражаешь? Бубу, на два слова.
Серьезно? Бубу? Опять? Даже после того, как я узнала его самую страшную тайну? Я недоуменно покрутила головой. Ничему человека жизнь не учит…
Набрав в легкие побольше воздуха, я вздернула подбородок и прошипела:
– Послушай, ты, Лиз…
Договорить не смогла, потому что Рик попросту заткнул мне рот собственническим поцелуем. Так сказать, одним ударом убил двух зайцев: расставил акценты для коллег и не позволил использовать производную от второго имени.
– Лиза, Лизи, Лизок – сразу нет, – тихим шепотом предупредил он, отпустив мои губы.
Я воинственно фыркнула.
– Лизун?
– Лизун? – уточнил задумчиво, и я сглотнула, внезапно почувствовав сухость во рту и сладкую дрожь под коленками. – Не искушай меня, Кошка, у меня и без того все мысли ниже пояса, а ты тут с такими заманчивыми предложениями…
Задохнувшись от возмущения, я выпучила глаза, будто глубоководная рыба, которую штормом выбросило на берег.
– Да… да как ты…
– Тебе понравится, – бесстыдно ухмыльнулся он и, забив на мое сопротивление, обнял, притягивая к себе и склоняя голову к моему уху, – когда не в поезде впопыхах, а дома, на кровати, вдумчиво и основательно...
Выдохнула, награждая его лютым взглядом, хотя воображение уже активно включилось в работу, старательно прорисовывая детали и смакуя вероятности. Мне стало жарко.
– Отпусти.
– Куда же я тебя теперь отпущу? – продолжил веселиться этот паяц. – И не надейся, моя Бубушечка.
Не знаю, то ли Бронзовый Бог говорил слишком громко, то ли у Лив вместо ушей локаторы, но последнее слово она совершенно точно услышала, хотя и стояла метрах в пяти от нас. Поджала губы, пытаясь не расхохотаться.
– Рик! – разозлилась я.
– Кошка, ты чего? – шепнул он, растерянно посматривая на меня. – Обиделась? Из-за Бубушечки? Ну хочешь, я больше не буду тебя так называть? Хочешь, Ив?
– Ив?
– Иви, Ивушка, Ивочка, Ивка… Как только твоя душенька пожелает. Хотя ты, конечно, абсолютная Бубу, когда пытаешься обижаться и качать права.
Я все-таки не выдержала
