запомнил эту деталь. – Но да.

– Она тебе нравится?

– Да.

Должно быть, мой ответ слишком простой, слишком буквальный, потому что он

поворачивает голову и смотрит на меня.

– Тебе нравится, что она тебе нравится?

Дождевые капли собираются у меня в волосах, когда я пытаюсь осмыслить

запутанный лабиринт своих мыслей. Мне нравится то, как ее вопросы подстегивают меня, но не оказывают давления. Мне нравится, как она проявила ранимость, когда мои

собственные эмоции терзали меня изнутри.

Мне нравятся ее веснушки и заплетенные в косу волосы и ее изучающие глаза.

Мягкий изгиб ее губ.

Деклан бьет меня своей бутылкой воды.

– Ага. Она тебе нравится.

– Я не знаю, как себя вести с ней.

– Просто будь собой.

– Спасибо, миссис Викерс. Может, выдашь мне брошюрку?

Деклан издает обиженный звук.

– Чувак, я не знаю. Большую часть времени я сам удивляюсь, почему Джульетта со

мной связалась. – Он смахивает дождевые капли со щек. – Вероятно, я не самый лучший

источник для консультаций по вопросам отношений.

Может, и нет, но он единственный источник, который у меня есть.

Долгое время мы просто сидим под дождем. Молнии сверкают, но раскаты грома

еще далеко.

– Спасибо за помощь, – говорю я.

– Я делал это ради еды.

Кристин приготовила нам тунца на обед. Думаю, Деклан и в самом деле переехал

бы к нам, если бы думал, что ему это удастся.

Раздвижная дверь позади нас отодвигается, и я уверен, что это Джефф или Кристин

вышли, чтобы сказать нам, чтобы мы вернулись в дом.

Вместо этого я слышу голос Мэтью.

– Кристин сказала, чтобы вы шли в дом.

Затем дверь захлопывается.

Я вздыхаю.

Деклан садится. И бьет меня по руке.

– Я иду домой. Разберись с этим.

– Я не знаю, как с этим разобраться.

Мгновение он молчит.

– Конечно же, знаешь. Ты ведь помнишь, как играть в Лего, верно?

Затем он поднимается с земли и направляется к воротам.

Глава 13

Эмма

Суббота, 17 марта 4:16 дня

От: N1ghtmare

Кому: Azure M

В чем дело? Давно тебя не видел. Все схвачено?

А потом появляется изображение. Это снимок моего аватара, обработанный

фотошопом, чтобы выглядеть так, будто она связана и без сознания. Или, может быть, мертвая. Я не пытаюсь это выяснить, прежде чем щелкаю пальцем по экрану, чтобы

закрыть его сообщение.

Я дышу так тяжело, что боюсь задохнуться.

Я снова его блокирую.

Мне нужно успокоить свое сердце.

Я рада, что одна дома – но в то же время, и нет.

Я представляю себе разговор.

«Мам, какой-то тип послал мне снимок моего аватара, который полностью связан.

Эмма, я же говорила тебе держаться подальше от компьютера. Когда ты уже

научишься слушать?»

Я сглатываю. Нет уж, спасибо.

Я переключаюсь на сообщения. Мой отец все еще не ответил.

Я не могу поговорить об этом с Кейт. Она не поймет.

Затем я вспоминаю сообщение Итана этим утром. Он может быть онлайн. Я

надеваю наушники и регистрируюсь в игре.

Нет, его тут нет. Но я переключаюсь на Гильдию Воинов, чтобы проверить, играет

ли он там.

Бинго! Я посылаю ему групповой запрос.

– Привет, – говорит он удивленно. – Все в порядке?

– Привет, – говорю я. – Ага, просто... семейная драма.

Он фыркает.

– Об этом мне известно все. – Пауза. – Ты, кажется, подавлена.

Я и правда подавлена. Мне нужно это преодолеть. Это просто дурацкий фотошоп. Я

и раньше получала подобные снимки.

– Все в порядке. Я в норме.

– Хочешь поговорить об этом?

– Боже, нет. Мне просто нужно поиграть.

Итан смеется.

– Вот это моя девчонка.

Я едва его знаю, но слыша его голос, чувствую себя менее одинокой. В игре, надев

гарнитуру, я никогда не бываю одинока.

Я делаю глубокий вдох и начинаю играть.

Глава 14

Рев

До того дня, как я семилетним впервые попал в дом Джеффа и Кристин, никто

никогда раньше не заботился обо мне, кроме моего отца. Люди спрашивали меня, почему я

не заявил о нем раньше, и мне этот вопрос казался таким странным. Как можно заявить на

кого-то за что-то, что ты всю свою жизнь считал правильным?

Мой отец не был глуп. Теперь я это знаю. Я не имел никакого понятия о школе до

тех пор, пока не стал жить у Джеффа и Кристин – до этого момента мой отец обучал меня

на дому. Иногда я гадаю, стал бы учитель сообщать что-то полиции, но сомневаюсь в этом.

У моего отца была та странная харизма, которая заставляла людей полюбить его. Он был

почитаем и уважаем как служитель Господа. Я не осознавал этого в то время, но его

церковь была воплощением того, что люди называют организованной религией. Мы

следовали Библии, мы верили в Бога, но на самом деле принадлежали церкви моего отца

– и к тому времени это все, что я знал. Все, чем я жил, было по его интерпретации. Любой, кто этого не придерживался, был грешником – или того хуже.

Я помню, как сидел на церковной скамье впереди церкви, в то время, как он

проповедовал о том, как быть отцом и о том, что дисциплина является истинным

проявлением любви. Пожилая женщина склонилась к моему уху и прошептала: «Ты так

благословенен».

Я ей поверил. Независимо от того, что мой отец делал со мной, он утверждал, что

это приближает нас к Богу. И моим долгом было приветствовать это.

Когда мой отец поднес мою кожу к газовой горелке на плите и сломал мне руку, я с

криком выбежал из дома. Меня увидел сосед и спросил, в чем дело – и моему отцу почти

что удалось выкрутиться из ситуации. Я стоял там с вывернутой рукой и рвотой на

рубашке, а мой отец говорил о том, как простуда настолько меня дезориентировала, что я

упал с лестницы. В какой-то момент сосед, должно быть, не поверил ему – а может быть, я

просто выглядел очень жалко. Мои воспоминания слишком туманны – должно быть, это

некое сочетание боли и голода, которое я чувствовал тогда, смешанных с ужасом в

ожидании того, что кто-то из них перейдет к более решительным действиям.

Дело вот в чем: в то время я стыдился побега. Я не хотел, чтобы меня забрали.

И все же это произошло. Меня отвезли в больницу, место, где я никогда не бывал

раньше. Я ничего не знал о докторах, медсестрах, прививках или рентгене. Я помню иглы

и людей, которые меня держали. В то время я готов был отдать все на свете, только бы

вернуться в «безопасность» к своему отцу. Я помню, как кричал об этом. Уверен, они меня

усмирили.

На следующий день социальный работник оставила меня с Джеффом и Кристин, которые не могли бы быть более милыми и приветливыми. Кристин почти всегда пахнет

пирогами или печеньем, и никто не может противостоять ее ласке.

Впрочем, я смог. Сперва. Я думал, что