Грэвелл: Я же сказал тебе, я веду переговоры.
Девчонка: Что-то не похоже.
Грэвелл: Подобные вещи нельзя торопить. Я разведываю обстановку. Я надеялся, что Саутгейт будет здесь, но он в Торнии. Тут есть Флэксман, но я скорее умру с голоду, чем буду иметь дело с ним.
Девчонка: Сколько времени это займет?
Грэвелл: Столько, сколько понадобится. Могу я принять ванну в тишине и покое?
Девчонка: Долго ещё?
Грэвелл: Ещё пару кувшинов горячей воды, ещё немного мыла, затем я собираюсь поужинать, затем…
Девчонка: Нет, меня не интересует, сколько ещё ты собираешься принимать ванну! Сколько ещё времени уйдёт, пока ты заключишь сделку?
Грэвелл: Ты превращаешься в зануду.
Тишина.
Девчонка (тихо): Хорошо, хорошо, я больше не буду. Чтобы перестать занудничать, мне потребуется всего лишь небольшой заём.
Грэвелл: Зачем? Не на эти сапоги же?
Девчонка (вкрадчиво): Грэвелл, честно, у него появилась пара получше, с мехом и кисточками. Когда ты их увидишь, то поймёшь, что это самые красивые сапожки в мире.
Плеск.
Девчонка: Ну что? Одолжишь мне четыре кронера?
Грэвелл: ЧЕТЫРЕ КРОНЕРА?
Ещё больше плеска.
Девчонка: Это не так уж много.
Грэвелл: ЧЕТЫРЕ КРОНЕРА? ЗА САПОГИ?
Девчонка: Это мои деньги. На что я их трачу – это моё дело. Ты свои деньги тратишь на азартные игры и женщин!
Грэвелл: Именно, а не на сапоги!
Девчонка: Мне просто нужен заём. На самом деле, не столько заём, сколько аванс.
Грэвелл: Я не даю взаймы. И я не плачу авансом.
Девчонка: Но… если он продаст эти сапоги, тогда они пропадут.
Грэвелл: А ты сэкономишь четыре кронера.
Девчонка: И буду ненавидеть тебя вечно.
Грэвелл: Здесь на ярмарке есть несколько сапожников. Ты можешь купить себе другие сапоги. Хорошие сапоги. По разумной цене.
Девчонка: Но я хочу серые замшевые сапожки.
Грэвелл: И по какому случаю ты будешь надевать эти сапожки с мехом и кисточками?
Девчонка: Когда пожелаю, если они будут мои.
Грэвелл: Тогда тебе придётся купить их на свои деньги, когда ты их получишь.
Девчонка: Но я сделала свою работу. Я рисковала жизнью. Теперь тебе нужно всего лишь продать товар. Если бы ты выполнял свою работу в срок, как и я свою, мне бы даже не пришлось просить тебя о займе или авансе. Ты должен мне денег.
Грэвелл: Я же сказал, нет.
Девчонка: Ты… ты… Я тебя ненавижу!
Далее последовали грохот и плеск, Грэвелл закричал, девчонка вскрикнула, а затем Грэвелл выругался и заорал:
– Верни мои сапоги!
– Получишь их, когда я получу свои сапожки.
Далее последовало ещё больше плеска, ругательств и угроз самого жуткого вида, затем раздался звук отодвигаемой занавески, и Грэвелл снова закричал. Эдион выглянул из-за своей занавески и увидел обнажённого, огромного, волосатого, мокрого и разъярённого Грэвелла, стоящего посреди амбара. Работающие в бане мальчишки наблюдали за ним и усмехались.
– Десять копеков, если поймаете её! – закричал им Грэвелл.
– Он вам не заплатит, – ответила девчонка, – он заставит вас ждать столько же, сколько заставляет меня.
Это взбесило Грэвелла ещё больше:
– Ты! Очерняешь моё имя!
Он зарычал и погнался за девчонкой. Мальчишки явно были настроены заработать как можно больше денег, так что один из них захлопнул небольшую дверцу в дальней стене амбара и встал возле неё, скрестив на груди руки. Другой начал приближаться к девчонке. Однако она была невероятно быстрой. Она увернулась от приближающегося к ней паренька и подошла поближе к Грэвеллу, потрясая его сапогами.
Эдион на мгновение задумался, как она с Грэвеллом ловила демонов. Об опасности. О приключении. Юноша хотел помочь девчонке. Она должна получить свои сапожки. Определённо же Грэвелл оставил свой кошелёк рядом с бадьёй… так что, пока за его спиной продолжали звучать крики и проклятия, Эдион проскользнул за занавеску на сторону Грэвелла.
Одежда охотника горой валялась на полу. Эдион быстро порылся в этой куче, почувствовал что-то тёплое и отдёрнул руку. Там что, пряталось какое-то животное? Куча одежды не шевелилась, но слегка светилась фиолетовым цветом. Эдион разгрёб одежду и обнаружил под ней большую бутылку, обёрнутую тесьмой. Бутыль была из чистого толстого стекла, а внутри клубилось облако фиолетового дыма.
Эдион уже видел демонический дым раньше, но только в крошечных количествах, в которых его продавали в дымных притонах. Когда юноша впервые посетил такой притон, на ярмарке в Чимстере, он вдохнул весь дым за один раз, подражая мужчине, который казался весьма опытным в этом деле. Эдион отрубился и очнулся на следующее утро, лежа в переулке, без своего кошелька. Так он узнал, что подражание дымным наркоманам – не самая хорошая идея. Во второй раз он вдыхал дым маленькими порциями, втягивая его в нос и затем вниз, до самых лёгких, держа его внутри, сколько можно, а затем выдыхая. Ощущения были невообразимыми, самое идеальное расслабление в его жизни. Тот дым был бледным и вялым, едва крутился в своём крошечном сосуде. Дым в этой бутылке был насыщенным и быстро двигался. И его было так много, хватит на сотню вдохов, если не больше.
Эдион потянулся и дотронулся до бутылки, и дым, словно живой, сгустился вокруг его пальцев. Эдион должен был забрать эту бутылку, и вот она уже была у него в руках, тяжёлая, словно внутри был не дым, а песок. Юноша уставился в бурлящее фиолетовое облако. Это было практически гипнотическое зрелище, но он быстро вернулся в реальность, услышав окрик Грэвелла:
– Следи, чтобы не лягнула! Следи, чтобы не лягнула! Нет! Не позволяй ей проскочить мимо!
Эдион проскользнул на свою сторону и обмотал вокруг бутылки полотенце, но фиолетовое свечение всё равно просачивалось сквозь него. Погоня двигалась в его сторону. Когда занавеска съехала в сторону, Эдион уронил завернутую в полотенце бутылку в бадью, и девчонка, держа в руке сапоги Грэвелла, прошмыгнула мимо, нырнула за лестницу с полотенцами и опрокинула её на бегущего по пятам мальчишку.
– Да, тебе стоит бежать, – закричал Грэвелл, и девчонка со смехом ответила ему:
– Ну, я, по крайней мере, могу бегать, старик.
Эдион поставил лестницу с полотенцами на место и поправил занавеску. Фиолетового свечения в бассейне было не видать. Всё выглядело нормально.
Крики Грэвелла приближались, он возвращался, ворча на девчонку и ругаясь на медлительность мальчишек.
Эдион шагнул к бадье, но остановился от яростного рёва Грэвелла, столь громкого, что, казалось, даже занавеска дрогнула.
– Маленькая воровка! Я убью её! Я оторву ей ноги!
Судя по звукам, Грэвелл начал быстро одеваться, ругаясь и бормоча себе под нос.
– Украла мой дым, значит, да, девчуля? Что ж, я доберусь до тебя, и тогда я покажу тебе, что бывает с похитителями дыма. Ты будешь умолять, чтобы тебя заковали
