И замер с протянутой рукой, уставившись на Таш.
Таш уставилась на него в ответ. Юноша был голым.
Взгляд девушки поднялся выше, и она поняла, что парень не был полностью голым. С шеи его свисала золотая цепь со странным кулоном. Поначалу девушка подумала, что кожа юноши пошла пятнами и покраснела из-за горячей воды, но затем до Таш дошло, что тело парня покрыто синяками.
– Насмотрелась?
Таш отвернулась, прикрыв глаза рукой.
– Прости. Ошиблась занавеской.
И с этими словами Таш протиснулась между лестницей и стеной в соседнее отделение, постоянно чувствуя на себе взгляд юноши. Девушка заглянула за следующую занавеску. Бадья в виде половины бочонка была огромной, но Грэвелл всё равно заставлял её казаться маленькой.
Таш скользнула за занавеску и победно улыбнулась.
– Если ты пришла поговорить об этих чёртовых сапогах, можешь уходить прямо сейчас, – заявил охотник.
Эдион
Дорнан, Питория
Вода в бадье остыла, а вот боль от синяков не сильно и ослабла. Эдион заплатил здешним парням по шесть копеков каждому, чтобы они постирали его провонявшие мочой шмотки, и пообещал удвоить сумму, если к тому моменту, как он высохнет, его одежда также будет готова к использованию.
Юноша аккуратно намылил тело, касаясь каждого ушиба и синяка и прокручивая в голове события сегодняшнего утра: вот мадам Эрут отказывается принять его, ловушка Стоуна (глупо, глупо!), побои, а затем, наиболее неожиданное и приятное событие – встреча с юношей по имени Марш, с этими чудесными глазами. Марш просто невообразимо улучшил его день и определенно подходил под описания красавца-иностранца из предсказания. Этим вечером он выпьет и поужинает с ним, а может, и не ограничится этим.
Эдион откинулся на спину, задумавшись о лице Марша, его губах и бутылке с водой. Отличные губы: не слишком пухлые, не слишком толстые, как раз нужного размера. Да, вечером он повидается с Маршем, но нужно встретиться и с матерью. Деньги для Стоуна были большой проблемой. Пятьдесят кронеров – это куча денег. У матери была такая сумма, но она не расстанется с ней просто так. Эдиону придётся объяснять, зачем ему понадобились деньги. И юноша подозревал, что, если он солжет матери, Стоун каким-нибудь образом узнает об этом и навеки получит над ним власть. Единственный способ избежать подобного развития событий – рассказать матери, что произошло. Рассказать ей правду. Полностью признаться во всём. Это был единственный выход.
«Ты должен быть честным…»
И всё же, с раздражением признал Эдион, иногда его мать не очень хорошо реагировала на правду. Он знал, что она любила его, но она не понимала, на что похожа настоящая жизнь, по крайней мере, для Эдиона. Когда он рассказал матери о том, что, по университетским правилам отец должен отправить ребёнка на обучение, она ответила:
– Ты слишком негативно настроен, Эдион. Правила существуют, чтобы их нарушать.
Сперва он верил ей, он усердно занимался с наставниками, сперва учил языки, затем законы. Людям, которых он знал по ярмарке, не было никакого дела до того, был ли у него отец или нет, им было неважно, что он носил фамилию своей матери. И вот он отправился в университет в Гарии, предстал перед профессором, рассказал о своем интересе к праву, и профессор выглядел довольным… пока не встал вопрос о семье, после чего профессор очень вежливо, даже с печалью в голосе, но крайне решительно заявил, что это невозможно. Профессор в Торнии выразился ещё яснее: он взглянул на Эдиона словно на подзаборного пса и заявил:
– Мы обучаем только джентльменов.
После этого Эрин предложила сыну поработать клерком в суде, что, на взгляд Эдиона, было ещё смешнее. Если уж в университете с ним обращались как с дерьмом, то в суде он и подавно не дождется лучшего отношения к своей персоне.
Эрин была успешной предпринимательницей, что было весьма необычно, а вот одинокие матери встречались не так уж и редко. Но вот её презрение к условностям было проблемой. Она встречалась с мужчинами и даже не пыталась скрыть этого или сделать вид, будто заинтересована в замужестве. Она как-то сказала, что если повстречает мужчину, который будет одновременно привлекательным, заботливым и умным, она может и выйдет за него замуж, но она сомневается, что подобное сочетание существует. И это заставило Эдиона задуматься, что она на самом деле думает о нём. В глубине души юноша подозревал, что его мать на самом деле не слишком жалует мужчин, и чем старше он становился и чем больше он превращался из ребёнка в мужчину, тем меньше Эрин любила и его.
Поэтому теперь, когда Эдион был вынужден признаться матери в своих преступлениях, он сомневался, что она проникнется к нему пониманием. Больше всего на свете она ненавидела воров. Эрин была безжалостна к тем, кто пытался её обокрасть, она тащила попавшихся воришек в местные суды и требовала жесточайшего наказания. Она наказывала даже слуг, осмелившихся взять со склада хотя бы крошку без её разрешения.
Однако какой у него был выбор? Ему придётся признаться: рассказать правду и поклясться, что подобное больше не повторится.
А уж в последнем он был уверен. Он больше не будет красть. Это было его перепутье. Это был его выбор.
Больше никогда.
Эдион вынырнул из воды, словно бы отрекаясь от былых привычек. Затем он повернулся и потянулся за полотенцем. Тогда-то он и заметил девчонку.
Она была маленькой и тощей, подобно куче беспризорников, что таскались за ярмарками по пятам. Но эта девчонка была другой. Начнём с волос. У неё были длинные светлые волосы, заплетённые в дреды и собранные сзади в неаккуратный пучок. Её кожа была коричневой, цвета тёмного южного мёда, но глаза были голубыми – цвета морской синевы. И, конечно же, Эдион знал, кто она такая. Он видел девчонку на ярмарках в Голдминстере и Чемстере. Она отиралась с большим мужиком по имени Грэвелл, который, по слухам, был охотником на демонов.
– Насмотрелась? – поинтересовался он, и девушка отвела взгляд, пробормотала извинения и скрылась за занавеской.
Криво ухмыльнувшись, Эдион завернулся в жёсткое полотенце и осторожно вылез из бочки. Он почувствовал себя чуточку лучше, но
