Вскоре после этого дед Анри, устав, удалился в свои покои. Я особенно сердечно пожелала ему спокойной ночи, – еще больше чувств проявлять было нельзя, это могло показаться подозрительным, – и еще на какое-то время осталась в гостиной с Мари. Она листала книгу, которую принесла из своей богатой библиотеки. Больше всего она любила путевые заметки, они ее особенно увлекали. Она поделилась со мной, что далеко не всеми авторами довольна. Некоторые сильно преувеличивают факты в своих фантазиях, сказала она. Или на много страниц растягивают всякую скучную ерунду, и, читая, приходится прилагать усилия, чтобы не заснуть.

Когда я спонтанно предложила ей взять и написать книгу самой, она посмотрела на меня с недоумением, но потом задумчиво кивнула.

– Интересное предложение, – сказала она. – Действительно стоит подумать! Например, я могу себе представить, что пишу о дамской моде. Возможно, я могла бы издавать журнал. Насколько мне известно, на эту тему еще ничего не издают.

Наш последний совместный вечер быстро подошел к концу, потому что мне еще нужно было переодеться для предстоящего свидания с Себастьяно. Мари, легко, но, пожалуй, немного озабоченно кивнув, приняла к сведению, что сегодня я снова отправляюсь с ним на прогулку.

– Если ты уверена, что поступаешь правильно, значит, встречайся с ним, – сказала она.

Поборовшись с собой, я набрала воздуха в легкие.

– Мари, мне нужно тебе кое-что сказать. Я думаю, кардинал близок к тому, чтобы раскрыть тайну королевы.

Мари вздохнула.

– Я знаю, Анна.

– Возможно, было бы лучше, если бы королева… Ну, то есть если бы она просто больше не… – я запнулась в смущении.

Мари снова вздохнула.

– Любовь часто сильнее разума, Анна. Она слепа и не видит опасности.

Она невозмутимо произнесла истинную правду. И это правило распространялось не только на королев. В тот момент я терзалась беспокойной мыслью, что оно касалось и меня. Глубоко в душе я подозревала, что Сесиль права. Себастьяно вел двойную игру. Он – верный слуга кардинала и встречается со мной сегодня прежде всего для того, чтобы выяснить правду. О странных посланиях, что передавал ему Гастон. О моей роли в этой истории. И о моих отношениях с Мари, которая, в свою очередь, была лучшей подругой королевы и помогала ей скрывать какую-то темную тайну. Скорее всего, я просто самозабвенно врала себе, воображая, будто он договорился о встрече со мной, потому что им руководило все еще влюбленное в меня подсознание. Но душа моя сопротивлялась этим логическим выводам. «Ну и что из того»? – думала я. Завтра все это никого не будет интересовать. Мы уже будем в нашей эпохе, к Себастьяно вернется память, и все снова будет хорошо.

В гостиной пробили большие напольные часы. Восемь, пора.

– Мне нужно идти, – жалобно сказала я.

– Иди, дитя мое.

– Я… хорошего тебе вечера.

На глаза навернулись слезы. Мне очень хотелось обнять Мари на прощание. Или сказать какие-нибудь пророческие слова, типа: «Перед тобой великое, лучезарное будущее!» Но это прозвучало бы довольно глупо. И я, так ничего и не сказав, только улыбнулась ей печальной улыбкой.

– Ну, иди уже, а то опоздаешь, – сказала она.

Судорожно кивнув, я поднялась с дивана. Мари снова углубилась в книгу, а я поспешила к себе в комнату, чтобы собраться. Я надела одно из платьев от Эсперанцы. Элегантные наряды Мари я аккуратно сложила, они мне больше не пригодятся.

Время от времени я посматривала в окно на небо. Наконец над крышами поднялся матовый, серебристый диск луны. Я увидела, как, приблизившись к дому, у двери остановилась фигура с фонарем, в котором горела свеча. Это был Себастьяно. Подняв голову, он посмотрел на меня. С бьющимся сердцем я помчалась вниз по лестнице.

– Добрый вечер, Анна, – сказал он.

В ответ я только кивнула. Время пришло. От сильного волнения я не могла вымолвить ни слова. Он подал мне руку, чтобы я оперлась на нее, что я без промедления и сделала. К разговорам мы оба были не расположены. Мы молча брели по вечерним улицам в сторону Сены. Кое-где на углах домов горели факелы, иногда попадались светящиеся окна, но большинство улиц лежало во мраке. На фоне освещенного луной неба выделялись только вздымавшиеся ввысь башни церквей и размытые линии крыш. Над нами мигали звезды, но свет их был далеким и холодным. Особенной романтики не ощущалось, я сильно нервничала.

Дневной шум затих, город спал. На улицах почти никого не было. Один раз нам встретились трое пьяных, мы пропустили их, быстро отступив в сторону. Но один из них все-таки остановился, помахивая фонарем у моего лица. «Какой тут у нас соблазнительный птенчик?» – заплетающимся языком пролопотал он.

Себастьяно стал вынимать шпагу из ножен, раздался угрожающий металлический скрежет.

– Ладно-ладно, – пробормотал пьянчуга и, шатаясь, отправился догонять остальных.

Похолодало, меня слегка познабливало.

– Тебе холодно? – спросил Себастьяно. Это были первые слова, которые он произнес после приветствия.

– Немножко, – ответила я.

Он остановился и, сняв плащ, набросил его мне на плечи. Тяжелая шерстяная материя пахла Себастьяно. Я поглубже закуталась в плащ, еще хранивший его тепло.

– Лучше? – поинтересовался он.

– Намного. Большое спасибо.

Мы пошли дальше, и он обнял меня за плечи, отчего сердце тотчас же пустилось вскачь. Так чудесно было идти с ним рядом. Я упорно гнала от себя мысль, что он действует по расчету.

Чем ближе мы подходили к реке, тем сильнее становились запахи. Воняло дубильными веществами и тухлыми отбросами. Перед нами, всеми оставленный, раскинулся мост Понт-о-Шанж. Вдоль берега были пришвартованы суденышки, колеблющиеся тени в тихо бормочущей воде. С другого берега Сены не более чем точками, мерцающими в ночи, доходил свет отдельных факелов и фонарей.

– Ну, вот и мост, – сказал Себастьяно. – Теперь пройдем по нему и посмотрим, есть ли в нем что-нибудь магическое.

Я по-прежнему только молча кивнула, едва дыша, ведь до нашего возвращения оставались считаные минуты. Мы медленно пошли по мосту. Себастьяно держал фонарь, освещая нам дорогу. На середине моста к перилам был прикреплен крест. Там я остановилась, как мы условились с Гастоном.

– Ой, смотри-ка, крест! – воскликнула я, словно это было что-то совершенно необычное.

– Ну да, поклонный крест, – объяснил Себастьяно. – Такие есть почти на всех мостах. – Он огляделся. – Полнолуние. Только вот магия что-то задерживается.

Тут срочно требовалась импровизация.

– Себастьяно, – начала я (получилось опять на французский манер Себастьен, но уже в самый последний раз). – Думаю, ты можешь забрать плащ. Мне уже совсем не холодно, – сняв плащ, я набросила его на Себастьяно. При этом я встала так, чтобы ему пришлось повернуться ко мне и он не мог видеть, что делается у него за спиной.

– Анна, – сказал Себастьяно. Поставив фонарь на перила моста у меня за спиной, он нежно погладил меня по щеке. Его губы приблизились к моим. – Я должен тебе кое