Движимая инстинктом, близким к материнскому, Наташка всех своих мужиков кормила, как на убой, всячески балуя их калорийными вкусностями и кулинарными изысками, от которых они, вначале млели, затем – толстели, а, потом, утомленные чрезмерной заботой – сбегали, не хуже тех самых дворовых котов, не ценящих уют и покой у хлебосольной хозяйки. Самого стойкого хватило на три месяца, а затем, парень, собрав манатки перебрался жить к своей давней подруге – худой, скелетообразной девице, изрядно курящей и пьющей крепкий кофе в любое время суток.

Помнится, Наташка, безутешно прорыдавшая три дня подряд, поправилась тогда сразу на четыре килограмма, обильно заедая свое безнадежное горе копченостями и соленостями самой высокой калорийности.

В свои тридцать пять, отчаявшись завести семью и родить ребенка, Наташка медленно оплывала, укутывая собственную фигуру слоями жира, а лицо – тройным подбородком.

Теперь же – жира, явно поубавилось и подбородок в наличие имелся один.

Все это счастье за две недели ее, Маргаритиного, курорта?

Сказать, что Ритка пребывала в шоковом состоянии – это, не сказать ничего!

- Мужииик! – заинтересованно протянула подруга, опасно откидываясь назад, словно бы позабыв о том, что восседает на неудобном табурете, а, не нежится в кресле – Ты, Натусь, даешь! Стоит только отъехать на пару недель, как у нее какой-то мужик объявился, худеет она на глазах, да и вообще… Чудеса!

Наташка скромно потупилась, потянулась за пирожком, цапнув его с блюда и принялась жевать свежую выпечку с совершенно идиотским выражением лица.

- Пирожки трескает – недовольно буркнула Ритка, принюхиваясь – с печенкой, пирожки! и худеет при этом! Знаешь, подруга, тут никакой мужик не поможет, если их только не будет три, и они не станут вкалывать в две смены, подменяя друг друга.

Наташка возмущенно хмыкнула, а, Ритка тут же, продолжила:

- Борща, что ли, налей, да рассказывай все подробно!

От всех этих необыкновенных новостей, кушать Ритке захотелось со страшной силой, а Натуся, нужно отдать ей должное, никогда не отказывалась накормить голодного гостя.

Наташка, сжевав пирожок и продолжая отчаянно краснеть, точно восьмиклассница на первом свидании, шустро налила подруге борща в глубокую тарелку, подсунула пышный каравай белого хлеба и задумчиво протянула руку за очередным пирожком.

- Однако! – покивала головой, пораженная Ритка, расправляясь с борщом, точно с вражеским лазутчиком – быстро и с аппетитом – Силен мужик, слышь, Натуська! Кто таков, как зовут, где живет?

Ответ подруги поразил Ритку в самое сердце – она даже жевать перестала.

- Не знаю – просто ответила Наташка – Ни имени не знаю, ни фамилии, ни где живет!

- Как, так? – глаза у Риты округлились и она, не веря, переспросила – Так не бывает!

- Бывает – мечтательно вздохнула Наташка и потупила взгляд, слегка теребя пальцами кружевную оборку на халате.

Решительно отодвинув тарелку, Ритка потребовала полный отчет о происходящем и чем дольше она слушала подругу, тем сильнее хмурился ее лоб и тяжелел взгляд внимательных карих глаз.

Наташка чувствовала себя очень одиноким человеком – подруг у нее, кроме Ритки не было, родственников, ни близких, ни дальних – не имелось, с соседями она особо не дружила, на работе отбывала неудобную повинность.. Что оставалось у нее для души – телевизор и женские романы, которые она поглощала в неимоверном количестве, записавшись во все доступные для нее библиотеки.

С мужчинами же, Наташка не знакомилась – обжегшись несколько раз, она разуверилась в их искренности, а, по причине излишней полноты, отчаянно комплексовала, считая себя толстой уродкой, никому не нужной и неинтересной.

Так и было до недавних пор, а, вот пару недель назад, как раз после отъезда Ритки в санаторий, все и началось…

Ритка смущенно хмыкнула – у нее все закончилось, не успев начаться и санаторий, на который девушка возлагала большие надежды, совершенно себя не оправдал. Из кавалеров там имелись лишь престарелые папики, предпочитавшие совсем юных нимф в бикини и пара бледных язвенников, которые, как ни странно, усердно занимались своим здоровьем, совершенно не обращая внимания на теток, усиленно строивших им глазки.

Ритка, сразу же осознавшая всю тщетность прилагаемых усилий по охмурению квелых кавалеров, самоустранилась от погони за семейным счастьем и все две недели вынужденного ничегонеделанья, усиленно привидением в порядок собственного организма, просто так, от безысходности.

Вот и получила лишние нашлепки на бедра и сантиметры на талию.

Печалька.

Наташка глубоко вздохнула, словно стесняясь делиться с подругой сокровенным и замолчала, пытаясь взять тайм-аут.

Но, не тут-то было – подруга жаждала подробностей в полном объеме.

Борщ давно закончился и Ритка приступила к поеданию курочки, бодро шурша фольгой, но, даже обгрызание аппетитного крылышка не мешало ей слушать Наташку и поторапливать ее рассказ, застопорившийся на самом интересном месте.

- Да, что началось-то? – не вытерпела Ритка, подталкивая подругу к откровенности – не томи уже, а?

- Сны начались – вздохнула Наташка, понимая, какой дурой она будет выглядеть в Риткиных глазах – Сны, ох, Ритка! и.. мужик, вот! Во сне, но, как наяву! Я, дура, да?

- Во сне, значится, худеешь? – задумчиво переспросила Ритка, протягивая руку за вкуснейшим пирожком – врешь ты все, Натуська – не бывает такого! Не хочешь рассказывать – твое дело, но, учти, я обижусь!

Наташка вновь шмыгнула носом – какие там тайны! От Ритки разве скроешь, что?

Наташка кротко вздохнула и поведала ошеломленной подружке следующую историю, простую, как доска и странную, до одурения.

Помершая недавно тетка Алена – пятидесятилетняя, вредная, желчная баба, вечно чем-то недовольная склочница, своей безвременной кончиной удивила весь дом. И, вроде бы, ничего не предвещало летального исхода – женщина отличалась редкостным злонравием и неуживчивостью, отменным здоровьем и умением употреблять крепкие напитки даже в жару, ни о каких хронических заболеваниях и речи не шло, а, вот те на – померла, сгорев за пару месяцев от неизвестной болезни.

- Лихоманка ее замучила! – торжественно задрав вверх остренький подбородок, оповестила соседей бабка Глаша, старушка – божий одуванчик, куда как старше, безвременно почившей тетки Алены – И все, от характера ее несносного, да от желчи, в которой она и утопла!

Наташка тогда, еще помнится, здорово удивилась – Алена-то, и, впрямь, женщиной слыла недоброй и нелюдимой, от того мужики и бежали от нее, точно черт от ладана, но, вот с ней, Наташкой, от чего-то, всегда здоровалась и даже как-то подарила небольшой презент – простенький браслетик из бисера, в самый раз на пухлую наташкину руку.

Движимая