Внезапно она распрямилась и уверенно подошла к настенному подсвечнику. Фитиль в нем уже почти догорал, воск оплыл и заляпал металл. Лидия потянула за крепление, и вдруг стена, казавшаяся сплошной каменной, отъехала в сторону, открывая нашему взору еще одну, более просторную комнату.

Жуткая вонь, запахи мочи и разложения, ударила в нос так, что тут же перехватило дыхание. Я шагнул в комнату вслед за Лидией и онемел от ужаса и гнева. Большая половина комнаты была перегорожена железной решеткой, за которой при нашем появлении раздался нестройный скулеж и плач. Порядка тридцати с лишним детей самых разных возрастов забились в самый дальний угол этого жуткого загона, глядя на нас с откровенным ужасом. Замызганные, несчастные, тощие как скелеты, они лезли друг другу на головы, лишь бы очутиться подальше от входящих. Самые маленькие тихонько плакали, словно слепые кутята, которых несут топить, они еще не понимают, какая страшная участь им уготована, но чувствуют беду.

Гнев затуманил голову. Я выхватил клинок и одним яростным ударом снес хлипкий замок на клетке. Широко распахнув дверь клетки, я выкрикнул:

— Вы свободны.

Никто из них не пошевелился, они словно окаменели. Резкий смех Лидии заставил всех вздрогнуть. Она откровенно веселилась, меня передернуло от отвращения.

— Вы всерьез думаете, что они бросятся вам на шею, спаситель вы наш?

Она прищурила глаза, ее взгляд стал еще более неприятным. Потом подошла к открытой настежь клетке и провела тыльной стороной кинжала по прутьям клетки, раздавая неприятный скрежет металла. Некоторые из ребятишек завыли от ужаса.

— Прекратите немедленно! Прекратите издеваться, в вас есть хоть капля милосердия? Отец Георг, позаботьтесь о детях.

Отец Георг с силой вцепился мне в рукав, не в силах пошевелиться. Лидия задумчиво склонила голову набок, она словно бы прислушивалась к чему-то, скрытому от нашего слуха. Потом покачала головой и спросила зло:

— Где монстр?

Дети продолжали скулить, затравленно глядя на нее. Она отвернулась от них, подошла к колдунье, вздернула ей подбородок:

— Говори, где оно?

— Вы все заплатите за этот произвол, — просипела колдунья. — Особенно ты, дрянь.

Лидия устремила взгляд куда-то в сторону. Потом вдруг резко развернулась и подошла к стене. Опять нездорово расхохоталась, стала шарить по каменной кладке руками. Ну почему же она ведет себя хуже колдуньи, вызывая косые осуждающие взгляды братьев?

— Хватит. — Я подошел к ней и коснулся плеча. — Вам лучше покинуть поместье, вы не в себе от пережитого.

Лидия раздраженно скинула руку с плеча, нащупала выступ на стене и с торжествующим возгласом потянула его на себя. Стена опять ушла в сторону, открывая проход в следующую комнату. Желудок от дурного предчувствия скрутило в тугой узел. Лидия подняла над головой светильник, тусклое мерцание которого осветило комнату. На стене зашевелилась неясная тень, я шагнул ближе, чтобы рассмотреть… Даже Лидия в этот раз не смогла сдержать приглушенного ругательства. На стене висело странное существо. Оно открыло большие, полные тьмы глаза на маленьком детском личике и проскрежетало сухим металлическим шепотом:

— Дай есть… Я хочу есть…

И завыло. На низкой ноте, на пределе слышимости. Негнущимися ногами я сделал еще один шаг вперед. Это определенно было детское лицо, черты которого неуловимо напоминали мне кого-то. Но шеи не было, не было и всего остального. От головы тянулись белесые нити, которые крепились на стене. Словно паутина, эти нити охватывали все пространство и шевелились в странном причудливом и завораживающем узоре. Я опустил глаза, потому что меня замутило. На полу перед существом лежали обглоданные детские тела, покрытые липкой слизью. Предательская слабость в ногах заставила меня опереться об острие клинка, дыхание участилось. Скромная утренняя трапеза вдруг возмущенно заворочалась в животе.

— Какой чудный грибочек… Мило… — протянула Лидия с сарказмом, хотя даже в ее голосе улавливалось отвращение.

— Дайте есть! — от вопля этого существа желудок переворачивался.

В углу комнаты валялась небрежно сложенная куча детских вещей, из которой сиротливо торчала деревянная игрушка в форме лебедя. Лидия подошла к ней и присела, с интересом разглядывая покрытые все той же слизью вещи. Одна из нитей вдруг резко метнулась к Лидии.

— Осторожно!

Но девица даже ухом не повела. Щупальце в бессильной ярости билось в паре сантиметров от Лидии. Дети в клетке теперь уже рыдали и вопили во весь голос. Я словно очнулся ото сна:

— Отец Георг, да выведите же отсюда детей!

Один из братьев стал насильно вытаскивать ребятишек, выталкивая из комнаты. Сообразив, наконец, что их освобождают, дети кинулись из клетки, словно перепуганные зайчата. Остались только самые маленькие и слабые, у которых не было сил самостоятельно передвигаться. Их выносили братья. Я же был не в силах пошевелиться и отвести взгляд от существа.

Девица больно ткнула мне локтем под ребра:

— Очнитесь, болван!

Она подошла к существу, не переступая невидимой границы, и крикнула:

— Как тебя зовут?

Детские глаза сверкнули яростно и жадно:

— Дай есть!

— Дам, но сначала скажи, как тебя зовут?

Существо, кажется, растерялось.

— Не помню… Я хочу есть, мне больно!

Лидия склонила голову на бок, потом оглянулась на связанную колдунью, не проронившую ни слова и лишь яростно сверлящую ее глазами.

— Тогда, может, я тебе напомню… Как звала тебя мама, Янкой или Анной?

Существо задумалось, потом кивнуло:

— Янка. Меня звали Янкой.

Я внезапно осознал, почему детское лицо мне кажется таким знакомым. Те же раскосые большие глаза, маленький носик. Янкой звали дочь помчицы Малко, и она была удивительно похожа на мать.

— Это твоя мать превратила тебя в такое? — Лидия подошла к колдунье и властно положила той руку на плечо. — Ты узнаешь свою мамочку?

Существо вдруг яростно заскрежетало зубами, в такт зашевелились щупальца.

— Да, это она меня здесь заперла! Мучила! А я просто хотела есть…

Детское личико вдруг сморщилось, и существо заплакало. Тоненьким жалобным голосом.

— Мне так больно… Пожалуйста, дайте покушать… Бооольно!

У меня сжалось сердце. Я вдруг понял, что это ребенок. Маленькая испуганная девочка, превращенная в монстра своей матерью. Которая никогда не повзрослеет. Никогда не сможет выйти отсюда и увидеть солнечный свет. У которой ничего не осталось. Никто не пришел и не спас ее от родной матери, которая сотворила с ней такое зло. Я сделал шаг вперед. Лидия резко обернулась и вовремя успела оттолкнуть меня. Щупальце извивалось в бессильной ярости прямо у меня перед лицом.

— Вы что творите? С ума сошли? — Лидия, кажется, сильно разозлилась. Ухмылка на лице колдуньи вывела меня из ступора. Я отступил. — Оно вас завлекает, чтобы сожрать!

— Это ребенок… Бедный и несчастный, брошенный всеми…

Лидия подскочила ко мне и влепила болезненную пощечину.

— Хватит!

Отец Георг подошел ко мне и попытался увести из подвала:

— Кысей, пойдем отсюда, надо сообщить в Академию, пусть сюда пришлют душеведов. Они заберут… это существо…

Я вырвался.

— Я не могу… Вот так ее оставить…

Лидия недобро