– Глупец! Безумный, безумный, безумный глупец! – Он извивался на твердой кровати, как будто хотел просочиться сквозь нее. – Я умолял вас…

– Ну же, мистер Хэллок, – ласково успокаивала пациента Нила. – Вам действительно необходим сон.

– Сон! – Массивная голова упала на подушку. – Уходите отсюда! Убирайтесь прочь!

– Мисс Бадд, – позвал доктор, открывая дверь. – Можно вас на пару слов?

– Уже иду, доктор, – она дотронулась до руки Морроу, прежде чем выскользнуть из комнаты. – Я закончу дежурство через час, Рэн, побудь пока здесь и развлеки моего подопечного.

– Вы очень ее любите? – шепотом спросил Хэллок, провожая Нилу взглядом.

– Да.

– Она славная девочка. И хорошая медсестра. Но, мне кажется, ее не слишком радует перспектива ваших блужданий по Уганде и прочим неизведанным местам.

– Это верно, сэр. Она называет это затянувшимся переходным возрастом. – Морроу опустился на стул. Ему все еще трудно было отождествить находящуюся перед ним пусть героическую, но развалину с Уэллсом У. Хэллоком, о котором он читал, – язвительным, циничным, бесстрашным.

– Возможно, она ошибается. А может быть, и права. Среди нас есть и такие, кто старательно обходит стороной любые ужасы и опасности, кто подчиняется более простым и более важным заповедям своей веры. Но существуют, Морроу, и дураки-оптимисты, которые лезут туда, куда боятся ступить даже падшие ангелы. Люди, подобные вам и мне, – да сжалится над ними милосердный Боже!

Его голос звучал настолько хрипло, что ритмично шелестящие предложения трудно было расслышать. Рэнсом склонился к морщинистому лицу, обрамленному с трех сторон длинными белыми волосами.

– Прошу прощения, – старый исследователь издал булькающий смешок. – Мой голос действительно трудно расслышать. Видите ли, я… ну… я слишком много кричу.

Возникла краткая пауза – Хэллок тяжело дышал, беспокойно ерзая головой по подушке. Внизу, в холле, мерно пробили часы.

– Вы – исследователь, потому что в вас сидит любопытство, которое грызет вас изнутри день и ночь. Но насколько вы действительно любопытны, Рэнсом Морроу? Достаточно ли для того, чтобы добровольно отправиться в те земли, которые никогда не были обозначены на карте, в те места, координаты которых определить невозможно? В земли, наполненные существами, к сожалению, вполне узнаваемыми. И самый страшный ужас состоит в том, что их опознал и навсегда сохранил в памяти одаренный богатым воображением, безрассудно храбрый идиот! Достаточно ли у вас любопытства, чтобы отправиться туда ради жалкой развалины, которую только вы в силах спасти, прежде чем помощь добрых докторов и сочувствующих медсестер заставит несчастного полететь кувырком в пучину невыразимого? – Он что-то невнятно промычал, беззвучно кашлянул и улыбнулся. – Извините. Отставим в сторону все эти драматические эффекты. Скажите, достаточно ли вы любопытны для того, чтобы съесть слегка заплесневелый сушеный финик?

– Оттуда? – Морроу показал загоревшимся взглядом на белый конверт, лежавший на шкатулке из слоновой кости.

– Да. Оттуда. Это Плод, Морроу, Плод Древа. Только вам следует быть осторожным – вы не должны… как Ризбаммер… лишь немного… вкусить… – Глаза ученого закрылись, голос совсем ослабел. Внезапно глаза открылись вновь, и Хэллок зашептал так быстро, как будто каждое слово стоило ему многих лет жизни: – Должны помочь мне, Морроу… кожи… ружья… Каждый раз становится все хуже. Дурни дали… мне… успокоительное… Не могу… бороться… связан… но опасно близок… опасно… мне нужна помощь… как-нибудь… как-нибудь… – Веки его сомкнулись, и на этот раз дыхание постепенно замедлилось, стало ровным и спокойным.

Увидев, что мышцы лица ученого расслабились и выражение его заметно смягчилось, Рэнсом поднялся и на цыпочках подошел к тумбочке.

Шкатулка была хорошо известна любому, кто читал книги Хэллока. Подаренная буддийским ламой за оказанные услуги и в знак дружбы твердая желтая коробка когда-то служила вместилищем наиболее ценных и главных сокровищ каждой экспедиции. Некогда в ней лежал кусочек камня с Явы – самый ранний предмет, явно обработанный руками человека; о ее твердые углы бился крошечный примитивный паровой двигатель, собранный жрецами Древнего Египта. А что же там сейчас?

Морроу поднял конверт и сдвинул крышку шкатулки.

На кремового цвета дне лежала горсть каких-то высушенных предметов, по форме напоминавших оливки. Финики доктора Пертиннета! Рэнсом улыбнулся. Из-за стены доносился голос маленького доктора, занудным тоном дающего подробные инструкции Ниле, а также время от времени слышались ее ответные реплики, выражавшие согласие.

Он медленно потянулся к конверту, открыл его двумя пальцами и заглянул внутрь.

Опять финики! Нет, на этот раз только один. А еще точнее – то, что осталось от одного финика после многочисленных анализов.

Остаток черного порошка от измельченного ломкого плода запачкал нижний край конверта. Рэнсом бездумно сунул в него палец. Немного порошка забилось под ноготь. Он поднял руку и понюхал порошок.

Странно! Он почувствовал… головокружение?! Какой… какой теплый запах!

Рэнсом восстановил равновесие, ухватившись за тумбочку, взял щепотку порошка и поднес ее к носу. Подождал секунду, затем, пожав плечами, сделал глубокий вдох…

Огни погасли, а пол словно растворился.

Он падал, падал сквозь бескрайнее пространство и вечные сумерки. Страх окутал его, будто огромное одеяло. Рэнсом яростно заколотил руками в темноте и медленно перевернулся через голову. Он кувыркался и кувыркался, проваливаясь куда-то вниз… Все дальше и дальше вниз, в бездонную, казалось, голодную тьму. Вдруг с изумлением обнаружив, что кричит, он с трудом заставил себя закрыть рот.

Наконец Морроу почувствовал, что очутился на дне. Дне чего? И когда он приземлился? Молодой человек даже не ощутил толчка, а при такой скорости падения – кажется, тридцать два фута в секунду? – он непременно должен был переломать как минимум половину костей.

Рэнсом тщательно ощупал собственное тело: все в порядке. Но когда же все-таки завершилось его падение?

Морроу выпрямился, почувствовав под ногами твердую поверхность, и пристально всмотрелся в колеблющуюся, зыбкую тьму.

Что-то… что-то двигалось.

Из теней возник верблюд с длинным чешуйчатым хвостом, который заканчивался человеческой головой. Невероятное животное пробежало мимо исследователя. Рэнсом резко повернулся и успел увидеть, как тот опять исчез во тьме, причем улыбающаяся голова ритмично билась об его ноги.

– Б-р-р, – выдохнул Рэнсом Морроу.

Как будто в ответ справа послышался мелодичный плач. Он повернулся. Кошка! И ничего больше? Ни саблевидных зубов, ни розовых червей вместо волос? Нет, самая обыкновенная, ничем не выдающаяся кошка – снежно-белая, с крошечным черным пятном на спине.

Кошка лежала на животе – все четыре лапы, казалось, свело судорогой – и внимательно разглядывала человека.

– Мя-яу? – вопросительно произнесла она.

Рэнсом опустился на колени и щелкнул пальцами перед ее мордой.

– Эй, киса, – позвал он. – Иди сюда, кис-кис-кис.

Ярко-алая пасть льва в миниатюре угрожающе распахнулась. Кошка бросилась вперед и щелкнула зубами. Рэнсом отдернул руку и вскочил на ноги.

– Ты, безусловно, весьма подозрительное животное, – грустно произнес он, рассматривая кровоточившие пальцы. – Однако я тебя не виню… Что за черт?!

Раздавшийся вопль заставил Морроу подпрыгнуть от неожиданности. Ужасающие звуки вырывались явно из двух глоток, причем одна из них, без сомнения, принадлежала человеку.

Верблюд метался по