Однако найти достойного преемника оказалось не так просто. Сначала они искали его среди рептилий, но оказалось, что лучших из лишенных разума видов они лишили жизненных сил так же серьезно, как и себя самих. Некоторых успехов они добились со змеями и удавами, но, несмотря на определенные признаки разума, ни селекция, ни изощренное воспитание не смогли убедить тех жить в коллективе. Потом горгоны попытали счастья с амфибиями, потом с птицами…
И наконец, после долгих проб и ошибок горгоны остановились на млекопитающих приматах. Здесь – ценой огромных усилий и переживаний, поскольку очень уж оказались эти существа далеки от разумных рептилий, их ждал успех. Медленно, век за веком, возделывали горгоны свою паству, отсеивая одних, ненавязчиво поощряя и просвещая других до тех пор, пока из тех не возникло подобие цивилизации. Еще совсем немного – и горгоны смогли бы обойтись без божественного образа и обучать людей напрямую, как старшие товарищи. Но тут пришли олимпийцы. Как и говорил профессору Грею Гермес, им позволила перейти в этот мир истончившаяся межпространственная ткань. Вот только он не потрудился добавить, что они первые и единственные – ну, если не считать монстров, которых они прихватили с собой – вторглись в эту Вселенную силой. Поначалу они просачивались на Землю почти в каждой точке ее поверхности. Они захватывали, порабощали, убивали и грабили. Но более всего их интересовала Земля. Слишком уж переполненным сделался к этому времени их собственный мир. А защитить от них человечество могла лишь крошечная горстка горгон. Ничего не поделать, древние рептилии откопали в арсеналах свое давно забытое оружие, которое клялись никогда больше не использовать, и вступили в бой ради спасения не себя – ибо этого не позволили бы сделать их убеждения, – но выпестованной ими юной цивилизации. И понемногу, год за годом, на протяжении которых жидкий огонь испепелял одни континенты, а потоп заливал другие, захватчиков вытесняли из этого мира, а порталы между вселенными один за другим задраивались. Потери, понесенные горгонами, были сравнительно невелики – но абсолютно фатальны с учетом их численности. В живых осталось только три горгоны женского пола – все смертельно раненные – и двое жестоко покалеченных мужского. Последние протянули еще столетие, так и не сумев произвести потомства. Все, что оставалось троим оставшимся разумным рептилиям, – это сосредоточить все свои усилия на небольшом клочке Средиземноморья, дабы снабдить ускоренным курсом подготовки хотя бы небольшую часть человеческой расы. А затем, примерно пятьсот лет назад пришельцы объявились снова. Это оказалась небольшая группа, в результате победы горгон отрезанная от своего мира; они сумели просочиться на гору Олимп и обосноваться там. Затем, набравшись сил, они нанесли удар: всего за одну жуткую ночь они практически вырезали столицу Крита, город Кносс. Почти обессилевшим горгонам ничего не оставалось, как снова выйти на бой. Они очистили от олимпийцев остров, лишив тех на некоторое время способности сражаться, но и у них самих не осталось уже сил окончательно стереть златокожих пришельцев с лица земли. Тех осталась маленькая горстка, да и оставшиеся, подобно защитникам человечества, лишились способности к воспроизводству, и число их продолжало уменьшаться. Однако даже это стоило землянам уничтожения практически всех крупных городов Крита, а сестры Медузы, Сфено и Эвриала, погибли в боях. Напрягая последние силы, взялась Медуза за две почти невозможные задачи: передать людям столько знаний горгон, сколько это было возможно, и возродить хотя бы часть древнего оружия, чтобы не дать олимпийцам вновь прорвать межпространственную ткань и восстановить контакт с родной Вселенной.
И если с самим оружием особых проблем не возникло, сложности ожидали Медузу с его применением. Увы, вся предшествующая педагогическая деятельность ее начисто отрицала войну и оружие. В результате жители Крита, будучи просвещенными и мало в чем уступавшие людям двадцать первого века, оказались начисто лишены воинственности. Медузе пришлось разослать своих жриц по окрестным землям в поисках людей, достаточно цивилизованных, но не утративших способность биться, а главное – таких, чтобы их можно было поднять на последнее сражение с олимпийцами.
Сама мысль заставить людей воевать – пусть ради своего же блага – представлялась горгоне кощунством. Но ее опередили. Должно быть, олимпийцам удалось получить какое-то известие из своего мира, и они решили, что, действуя с обеих сторон барьера, им удастся снова отворить портал. Возможно, это был их последний шанс – не исключено, что цивилизация в той, другой Вселенной, подобно горгонам вырождалась в результате долгих войн – так или иначе, олимпийцы решили любой ценой избавиться от последней из древних рептилий, чтобы никто больше не смог помешать их усилиям. Впрочем, они понимали, что слишком слабы для того, чтобы нападать открыто, поэтому у них и родилась идея использовать для этого ничего не подозревавшего Перси. Возможно, предположила голова, они внедрили к людям своего разведчика, который собрал крохи информации – то, что некогда могла поведать людям сама Медуза в виде мифа, – и решили превратить этот миф в реальность. И в этом смысле появление юноши из другой пространственно-временной вселенной оказалось как нельзя кстати, ибо никого из местных людей невозможно было заставить напасть на горгону ни за какие коврижки.
А когда Перси узнал, почему для покушения требовался именно человек, у него буквально подкосились ноги.
– Ибо, сын мой, ни одна горгона не может причинить вред человеческому существу, не совершив при этом немедленного самоубийства. Для нее это все равно что матери убить своего новорожденного младенца. И я не смогла убить тебя, даже когда меч опускался на мою шею.
– Послушайте, – лихорадочно зашептал Перси умирающей голове. – Может, вам и не хочется поднимать здешних людей на спасение своего мира, но у меня-то нет таких предубеждений. Меня и так уже много раз заставляли делать то, чего мне совершенно не хотелось! Так вот, знаю я место, где живут самые что есть воинственные типы, – и я знаю, как завербовать их в передовой отряд. Должен же я сделать все, что в моих силах, чтобы исправить все то зло, что совершил!
Медуза задумалась. Он ощущал, как тают ее силы, как покидает ее жизнь.
– Да, – коснулась его сознания слабеющая мысль. – Да, это может спасти планету. Надо попробовать. Позови Афину, о юноша. Позови своим голосом.
Мгновение он колебался. Обидно выйдет, если это еще одна ловушка. Он облизнул пересохшие губы и решился.
– Афина! – позвал он. Почти мгновенно в дверях показалась пожилая жрица. При виде жуткого зрелища она потрясенно закрыла рот рукой, но, повинуясь телепатическому приказу Медузы,
