Весь вечер, ночь и утро мы провели в постели. Засыпали, просыпались и снова тянулись друг к другу. Я, знавшая до этого всего один поцелуй, проходила ускоренный курс познания этого нового для меня мира — мира любви. Все фильмы, песни и книги рассказывали совсем о другом, не об этом — что происходило между нами. Все дело в силе ощущений, способности слышать, видеть и осязать на пределе, проживая за мгновения целую жизнь. Моя нежность и благодарность к нему не имела границ. Не знаю, можно ли было любить сильнее?
Я ощущала себя центром вселенной для него, страшной по силе необходимостью, всем миром. И сама чувствовала так же. И просыпался страх — страх потерять, страх за свое, то, что дороже всего на свете. А еще я теперь чувствовала его, предугадывала его движения, желания, а он — мои. Мы были, как одно целое, как будто прожили вместе всю жизнь. Это было непривычно, странно, волшебно. Это была не просто любовь, а единение — и физическое, и что казалось мне более важным и трогательным — духовное.
Маме я позвонила ближе к обеду, вспомнив, наконец, что вокруг нас существует окружающий мир. Мой муж принимал душ, а я, обернув влажные волосы полотенцем и завернувшись в простыню, достала мобильник и, чувствуя угрызения совести, ждала ответа.
— Мама?
— У тебя совесть есть? — простонала она.
— Нет, — радостно заверила я.
— Как ты? У тебя все нормально?
— Очень даже. Мы скоро приедем… наверное. Не переживайте за меня. Все сказочно, мама, все просто немыслимо волшебно! Нереально!
— Да поняла я уже… Мистика какая-то. Если все-таки соберетесь, перезвони. Мы в городе. Ариша…
У нас не получилось. Сначала мы готовили еду, потом ели ее, готовили и пили кофе. И говорили, говорили… Мой серьезный и степенный до этого муж вел себя, как мальчишка. Лохматый, а это оказалось естественным его состоянием, потому что его кудри можно было уложить только при помощи выпрямителя, озорной и счастливый, с сияющими глазами… На самом красивом на свете лице постоянная улыбка, которую я пыталась собрать в кучку руками, чтобы у него не заболели щеки.
Сильные руки с длинными красивыми пальцами постоянно прикасались ко мне. То к лицу, то поправляя мои коротковатые по меркам его мира волосы. Он показывал, до какой длины их нужно отрастить и на этом месте замирал, оглаживая и пощипывая. Он восторженно любовался мною, опять проверяя на реальность, а я смеялась над ним. Это было время немыслимого счастья! Мы мечтали о своем доме, о том, что у нас будет трое детей, и как мы их назовем. Он рассказывал о своем мире. Рассказывал, как поэт, мечтательно и красиво:
— Облака… как белоснежные горы… утром и вечером наливающиеся всеми оттенками алого. Листва — маленькие трепещущие изумруды, пронизанные солнечными лучами. Запах в воздухе… он густой, пряный, чистый, а здесь так трудно… Трудно привыкнуть к вони топлива… даже духов…
Я слушала, как сказку… долго… И мы решили, что все же хотя бы тайно, но попадем туда когда-нибудь.
Я совсем не думала о том, что пропускаю занятия, что так и не перезвонила маме, что Лизка ничего обо мне не знает и волнуется, что где-то там живет Ярослав.
Это было там, а здесь были мы. И остальное воспринималось, как что-то ужасно далекое от нас и от нашей общей реальности.
Но до меня все же дошло на третий день, что мне необходима сменная одежда. Футболки мужа и простыни полностью не решали проблему. Заканчивались продукты в холодильнике, а в доме так и не появился хозяин — Алекс. И мы, наконец, решились выйти в люди. Становилось стыдно перед родителями. Нужно было решать что-то с регистрацией брака, чтобы все это безобразие стало узаконенным. Для них это было важно.
Веллимир уже живо откликался на присвоенное ему имя Мир. Его имена были длинными и трудно перекраивались в ласкательно-уменьшительную форму. А вот Мир было ласковым и передающим всю его суть для меня. Веллимир был всем моим миром. Так и назывался теперь. А еще он был солнце и радость моя, и любимый, и золото…много чего я придумала и озвучила для него.
Глава 9
Он не смог дозвониться до Алекса, и я видела, что тревожился по этому поводу. Решено было заехать к ним на работу, а потом уже к моим родителям. Они нас ждали.
Уже подъезжая к городу, он почему-то передумал. И мы поехали в гостиницу. Дело было к обеду, а мы проголодались. Я сама в этот раз выбирала одежду для Мира — тонкий коричневый джемпер под спортивную куртку, темные джинсы, кроссовки. На мой взгляд, такая одежда шла ему больше, сразу сбрасывая пятерку лет. А вторую пятерку убирал задорный блеск в глазах и выражение счастья и какого-то тихого вдохновения на лице. И еще я не дала ему пригладить волосы — так было лучше. Пока ехали, держала руку на его колене — существовала острая потребность прикасаться к нему, безо всякого эротического подтекста. Мое колено тоже постоянно поглаживали.
Родители заказали обед на четверых в номер и, расцеловавшись и раскланявшись, мы, наконец, поели. Я сидела вплотную к Миру, прикасаясь ногой к ноге, а поев, нырнула ему подмышку. Он опять постоянно улыбался, не в состоянии состроить физиономию соответственно предстоящему серьезному разговору.
Мама заговорила о регистрации, и он сказал, что мне решать как все будет. Или пышная свадьба или просто роспись на днях. Я недоверчиво смотрела на него — разве так можно? Оказалось — запросто. Это звучало заманчиво, и я заерзала — нужно идти, а то закончится рабочий день. Но у мамы еще существовали вопросы, которые нужно было прояснить.
— Я уже смирилась с тем, что есть другой мир, что есть вся эта мистика, что уж теперь… Но, Веллимир, что это за вторая сущность? Вы поймите меня правильно, если этот вопрос для вас неудобен…
