Вышла из него и сразу на лицо упали тяжелые дождевые капли, ветром рвануло волосы… неуютно — такая классическая поздняя осень. С ветрами, как обычно в Питере… длинная-длинная. Подняв капюшон куртки, заспешила, обходя холодные осенние лужи и обгоняя прохожих. Неудобно было опаздывать. Я была очень обязана женщине, устроившей эту подработку, а она крайне редко о чем-то просила, например — подменить ее сегодня и выйти не в ночь, а сразу после обеда. Так что подвести ее было нежелательно.

Приложив брелок к датчику, прошла в парадное. Назвать его просто подъездом язык не поворачивался. Консьержка привычно приветствовала меня кивком головы, опять склонившись к книге. По мраморным ступеням я спешно поднялась на третий «еврейский» этаж, скользя взглядом по светлым деревянным панелям и горшкам с высокими дорогущими растениями. Раньше даже и не подозревала, что у нас в городе есть такие дома — отделанные под роскошную старину внутри и ничем не примечательные снаружи малоэтажки.

— Ольга Игоревна, я же не очень опоздала? Извините, пожалуйста. Можете уходить. Как Бэлла Аркадьевна?

Выслушав нужную информацию, проводила дневную сиделку до двери и тихонько прошла внутрь квартиры. Хотя и квартирой я бы не назвала это помещение, скорее — апартаментами. Нехилые денежки были вложены в строительство самого дома, а так же в отделку и обстановку этого жилища. Но единственный жилец, который здесь проживал, а именно — старая леди, был достоин и большего.

Замечательная, умнейшая и добрейшая женщина, по причине старости опасающаяся оставаться одна в этой большой квартире. Она была даже не больна, а просто очень стара и слаба. И отчаянно нуждалась не только в физической помощи, но и в простом человеческом общении. А я, в свою очередь, старалась выжать из этого общения максимум полезного для себя. Где еще я смогу наблюдать такие манеры, слышать такую правильную речь? Она ненавязчиво обучала меня этому, когда поняла, что я неосознанно пытаюсь копировать ее стиль поведения. Это было интересно.

Благодаря Бэлле, я сейчас умела поддержать беседу о серьезных вещах и ни о чем, красиво сервировать стол и достойно вести себя за этим столом. Не то чтобы до этого я хватала мясо руками и швыряла кости на пол. У меня была вполне себе интеллигентная семья, и прилично вести себя я умела. Но то, чему учила меня она, называлось манерами.

О, теперь я много чего умела и знала. Кроме отточенного умения правильно вести себя в культурном обществе, меня научили ориентироваться в тех направлениях мира искусства, о которых я до этого имела слабое представление, несмотря на наличие мамы-искусствоведа. А так же разумно, не по-дилетантски высказывать свое мнение о том, что я услышала или увидела. Моя реакция на очередной шедевр (независимо — живопись, балет, музыка) действительно интересовала Беллу, и со временем, надеюсь, я стала для нее приятной собеседницей. Мы многое обсуждали — от признанной классики до “Осенних листьев Японии” Кейко Мацуи, иногда даже спорили.

Я даже не думала о том, пригодятся ли мне все эти умения и знания в будущем. Само общение с Беллой было интересно, не важно — о чем шел разговор. Я просто ловила моменты и получала удовольствие.

Обычно моя работа начиналась в семь-восемь вечера. Мы ужинали, разговаривали, иногда читали книги, засиживаясь до одиннадцати. Затем я помогала хозяйке принять ванну, укладывала в постель и ложилась спать сама в той же комнате. Ночевать одна она боялась. Поэтому для ночной сиделки была поставлена отдельная удобная кровать, несколько портившая общий продуманный стиль помещения.

Такая не трудная и исключительно приятная работа неожиданно щедро оплачивалась. Я не мучилась угрызениями совести по этому поводу — видимо, родственники этой дамы могли позволить себе такие несущественные для них траты. Кто они и почему оставили старую женщину одну на попечение чужих людей — не мое дело. Причины могли быть разными.

Этот вечер и ночь прошли, как обычно — в очень приятной атмосфере общения, а потом и спокойного сна. Я отлично выспалась, лучше, чем в общаге. Там моя Лизка несколько раз за ночь вставала то попить, то пописать и походон у нее был еще тот… А здесь спокойно, удобно… не работа, а сказка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бэлла была очень красивой женщиной в молодости. Это даже не было предположением с моей стороны. Ее осанка, гордая посадка красивой головы с безупречной прической из белоснежных волос, легкая возрастная полнота, аккуратные кисти рук и маленькие ступни — все это было приятно видеть даже сейчас, в глубокой старости. И хотя руки слегка подрагивали от старческого тремора, а ноги иногда норовили оступиться, впечатление от ее внешности до сих пор было сильным.

Возле такой бабушки — милой, доброй и уютной, естественно было бы видеть выводок любящих правнуков. Но, очевидно — не судьба…

Большой удачей было получить такую работу, и для медсестры, предложившей ее мне, я готова была на любую переработку.

Утром, попрощавшись со старой леди и сдав смену, я помчалась в университет. Сегодня было мало пар и можно было посидеть в библиотеке и подтянуть теоретическую механику, курс которой недавно ввели, и которая трудно давалась нам с Лизкой. Потом подготовиться к завтрашним занятиям в мастерской, которую уже выделили нашей группе. Огрызаясь на словесные укусы, а в основном не обращая на них внимания, я угнездилась за дальним столом в читальном зале.

В университете меня не любили. А в отношении отдельных личностей и это было мягко сказано. Причина была в неординарной внешности, которой меня наградили папа с мамой. Еще в средних классах школы меня начали доставать своим вниманием одноклассники и не только. Сначала это нравилось и льстило, потом поднадоело, потом стало дико раздражать. Тем более, что знаки внимания оригинальностью не отличались и часто были просто болезненными. С другой стороны, это отношение с ранних лет привило иммунитет к любым действиям по моему охмурению в дальнейшем.

Так что в университете я тоже насобачилась уже просто на автомате отшивать поклонников, а соответственно — поссорилась с некоторым количеством парней с нашего курса, да и старших тоже. С первого раза до многих не доходило и приходилось откровенно хамить. Я и сама опасалась, что это дело когда-нибудь вылезет мне боком, но