– Показалось ведь? – прошептала Алевтина, ее голос задрожал – жалобный, перепуганный.

– Да мало ли, что там может быть, – Дима попытался приободрить замерших в нерешительности товарищей, но сделал только хуже.

Вот именно, мало ли что.

– Это с потолка капает, или камешек какой-то упал, – продолжил молодой ученый, но по глазам видел, что ему не поверили. – Нужно идти, чем дольше мы тут стоим, тем больше замерзаем, давайте выбираться. За мной.

Автоматы подняли над головой на вытянутых руках, шли сначала по пояс в воде, потом по грудь.

И снова плеск, теперь он слышался и спереди, и сзади, будто разведчиков брали в кольцо.

Алевтина остановилась и в истерике завертелась на месте, белое пятно кружилось по стенам в сумасшедшей пляске.

Дима крепко сжал девушку в объятиях, что-то зашептал на ухо, успокаивая. Паника – худший враг в туннеле, она лишает возможности мыслить и принимать решения, объятый жутью человек уязвим и беспомощен, и рано или поздно гибнет.

Звуки приближались, поверхность воды подернулась рябью, будто от дуновения ветра. Виталий и Филипп, не сговариваясь, клацнули затворами.

И ничего не произошло. Все стихло так же стремительно, как и началось. Из черной мути не появился мутант, не забурлил водоворот. Тихо-тихо. Гулко разбиваются капли, падающие с потолка. И только впереди – шлеп-шлеп, будто стучат веслом по воде, и снова – всплеск, словно рыба нырнула. И опять тишина.

Виталий выругался, проклиная туннель, Доктора Менгеле, Леушевского и собственную судьбу. Ледяная подземная река, в которой водится какая-то чертовщина, бесконечные повороты в чернильном мраке и сводящая с ума безнадежность скручивали ужасом внутренности, не давали сделать шаг, делая ноги ватными. Сотни мыслей в голове – и ни одной нужной, залитое липким страхом мечущееся сознание.

Дальше… Диме показалось, что все было как в тумане, мутно и жутко. Аля взвизгнула и с головой ушла под воду. Молодой ученый тотчас нырнул следом.

В свете фонаря блеснули под водой рельсы, мелькнула неясная тень. Алевтина задергалась, пытаясь выплыть, но в панике потеряла ориентацию в пространстве, ткнулась головой в стену туннеля и обмякла. Юноша подхватил ее, встал на ноги – воды было всего лишь по грудь.

– Что произошло?

Отряд мгновенно встал полукругом, спина к спине, заметались желтые пятна света, снова железно лязгнули затворы бесполезных автоматов.

Аля пришла в себя, закашлялась. На Диму взглянули совершенно безумные глаза, девушка всхлипнула и зашлась в истерике.

– Там… там… – задыхаясь, пыталась выговорить она. – Схватило… Оно меня схватило!

Ее крик эхом метался под стенами, и от этого становилось еще страшнее.

– Птичка, милая, там никого не было. Ты оступилась, тебе показалось, тише, успокойся! – Дима крепко прижал ее голову к своему плечу, чтобы перепуганная подруга не могла покалечить себя, поддавшись удушающей, лишающей рассудка панике.

– Было! Оно было! Оно схватило меня! Потянуло вниз! – исступленно кричала Алевтина, тщетно пытаясь вырваться.

– Отставить панику. Там ничего не было, Алевтине показалось, – голос Дмитрия вдруг прозвучал уверенно и твердо, его собственный страх куда-то отступил перед беспомощностью девушки, за которую молодой ученый теперь был готов сражаться с любыми тварями, с любой опасностью.

И все же в каких-то потаенных уголках души зябко царапался первобытный ужас. Там была тень, Алевтина не солгала. Ее действительно потянула на дно какая-то неведомая тварь, обитающая здесь, в кромешной тьме и ледяной мутной воде. Почему отпустила? И не нападет ли снова? И опять голос рассудка шептал, тщетно пытаясь заглушить иррациональную панику: тебе показалось. Показалось. Показалось.

– Нужно идти. Филипп, встань замыкающим. Я – впереди. Виталий, побудь с Алевтиной, – скомандовал Дима и зашагал вперед.

Больше всего на свете ему хотелось рухнуть и забыться. Тело болело, замерзшие ноги казались бетонными глыбами, так сложно было их переставлять… Скорее бы все это кончилось.

Тишина нарушалась только плеском шагов, напряженным частым дыханием и всхлипами Али, девушка никак не могла успокоиться после пережитого ужаса, хваталась за руку Виталия, боясь отпустить даже на секунду.

Вода потихоньку начала спадать, ее снова стало по колено, поросшие мхом стены туннеля, казалось, стали выше, и дышалось легче. Дима остановился, оглянулся назад. Пересчитал глазами разведчиков. Четверо. Что?!

– Где Филипп? – сдавленно выговорил молодой ученый, голос его не слушался.

Дима увидел, как расширились от ужаса глаза Али, помрачнел суровый Виталий, нервно обернулся назад Кирилл.

– Фил? – тихо позвал он. Потом громче, срываясь в крик: – Фил! Филипп!

Как такое могло произойти? Куда он делся, черт побери, в туннеле, в одном шаге от отряда товарищей, без единого звука?

– Филипп! – еще раз крикнул его друг.

Дима посветил фонарем назад. По мутной воде растекалось темное пятно. Молодой ученый сделал шаг, стараясь разглядеть, и вдруг понял: кровь. Значит, все же была тень, и она по-прежнему там, в черной подземной реке.

Шлеп. Плеск. Шлеп-шлеп. Будто веслом по воде, где-то сзади, из темноты.

– Бежим! – крикнул Дмитрий. Он пропустил отряд вперед и остался замыкающим – один, безоружный.

Разведчики бежали, разбрызгивая под ногами воду, не разбирая дороги, оступались на выбоинах, пару раз едва не влетели в стену, когда туннель круто повернул. Они решились отдышаться только тогда, когда пол окончательно стал сухим, а туннель начал набирать высоту. Было тихо. Никто их не преследовал.

– Нас осталось четверо. Мы потеряли троих за жалкие пять часов. Кончится эта бесовщина когда-нибудь или нет?! – крикнул Виталий, погрозил туннелю позади кулаком.

Черная труба ответила ему порывом ветра, холодный воздух мазнул по взмокшим лбам, ворвался ледяными пальцами под мокрые костюмы.

– Кончится. Мы идем вверх, откуда-то дует, значит, ищем ближайшую вентшахту – и на поверхность, – Дима попытался ободрить товарищей, но на него смотрели хмуро и устало. Слова были лишними, всех оставшихся в живых измотали страх и холод. – Пошли вперед. Будем стоять на месте – совсем окоченеем.

Казалось, самое страшное осталось позади. Туннель перестал петлять – снова ровный пол, рельсы в углублениях бетона и стены без черных нор, ходов и решеток. Отряд прибавил шагу, пытаясь согреться, пережитый кошмар отступил, все будто вздохнули с облегчением.

– Выключите-ка на минутку фонари, – попросил Дима.

Темнота перестала быть кромешной, впереди отчетливо пробивался рассеянный свет.

Неужели выход? Спасение?

Виталий осветил путь впереди, сделал еще пару шагов.

– Это что? Снег, что ли?

Стены и потолок впереди были покрыты белым пухом, похожим на свежие сугробы.

– Назад, – шепотом приказал Дима, оттесняя разведчика. – Противогазы надеть.

Он натянул резиновую маску, внимательно вгляделся в усыпанные белым своды, и они ему очень не понравились. Безошибочное чутье ученого почти нашло ответ.

– Разве снег шевелится? – тихо спросила Аля.

И действительно, потревоженный светом ковер на стенах пришел в движение и снова затих. Юноша похлопал себя по карманам, ища что-нибудь, что можно было бросить вперед для проверки своей страшной догадки, нащупал подаренный Лешей талисман. Монетка описала в воздухе дугу и со звоном стукнулась о бетон. Тотчас со стен и потолка к ней устремились шевелящиеся белые шары. Молодой ученый передернулся и отступил назад.

– Ребята, наши дела плохи, – Дима вернулся к отряду и сел на пол у стены. – Это не снег. Это пауки и плесень…

Его голос прозвучал безнадежно.

– Объяснись!

Юноша устало склонил голову, сжал виски ладонями.

– Гриб Кордицепс[5] поражает пауков, делая из них фактически зомби. До Катастрофы этот грибок быстро убивал паука, а его споры максимум могли вызвать аллергию. Под влиянием биологического оружия и радиации мутировали и пауки, и грибок. Сейчас они живы, вы видели, что свет их потревожил. И очень хотят есть, надо думать, а гриб подавляет в них все инстинкты, кроме чувства голода. Поэтому, как