– Ты говоришь? Ты понимаешь язык? – вернулся я к более насущному вопросу. Кот, или пусть даже сурал, меня в данную минуту интересовал мало, как и его происхождение.

– Я выучила его этой ночью, когда познакомилась с тобой по-настоящему. Я знаю слова, но не всегда понимаю смысл. Но ты мне объяснишь, если я запутаюсь?

– Конечно, объясню… Ты сказала «вэтты»? Так называется твой народ?

– Да, так называются все мыслящие существа нашего мира. Мы попали в число тех, чьи посольства появились в твоем городе, но мы не смогли снять барьер – что-то блокировало механизмы энергобарьеров, мы пытались разобраться, но… Вчера, когда я и мои со-храны прогуливались по дворцу, раскрылась щель. Я из любопытства шагнула внутрь, со-храны пошли следом. И мы оказались здесь, с этой стороны купола. Шел снег, было очень холодно, а в такую погоду мои со-храны крайне слабы. Нас пленили. Дальше ты знаешь. Неумные люди хотели заставить нас драться на арене, не понимая, что без холода со-храны могут разнести там все. Они не могли лишь убивать, пока не появлялась явная угроза мне или им. Но глупые люди сами напали первыми. А потом стало легче, потом ты указал путь. Мы привыкли идти по пути. И мы пошли. Я – с тобой, а со-храны – рядом. Потом я отослала их искать проход под наш купол. Ведь если была одна щель, то есть и вторая. Сама же я останусь здесь, у тебя.

Она рассказала обо всем столь просто, что я не сомневался – так оно и было, но, когда Айа заявила о своем последнем намерении, я не выдержал:

– Ты хочешь остаться у меня?

– Поживу немного, если ты не против. Хочу изучить людей.

Я, еще полчаса назад размышлявший о своих внезапно открывшихся к этой неземной девушке чувствах, понял, что попал в ловушку.

– Хорошо, а я буду изучать вэттов! – Я потянулся к ней, но Айа ловко увернулась от моих объятий.

И все бы хорошо, но что я скажу сестрам, когда они вернутся?

Я встал с постели и накинул шлафрок[21].

– Предлагаю позавтракать, очень есть хочется.

Я надеялся, что фройляйн Липпе – порученка Беллы успела пополнить запасы провианта. Но все оказалось даже лучше, чем я предполагал. Лишь только я вышел из комнаты, как услышал знакомый командный басок эмансипе:

– Осторожнее тащи, я сказала, осторожнее! Обобьешь угол, вычту из аванса. Не кантовать, я сказала! Тащи ровнее! Понабирают полудурков деревенских… Что? Ты городской? Тем хуже для твоих родителей! Так, молодцы, ребятки, вот вам за работу…

– Грета! – позвал я. – Вы где?

Я спустился на первый этаж.

– Кирилл Бенедиктович, изволили проснуться?

Едва прикрытая входная дверь широко распахнулась, впуская Грету в дом. Вид у нее был чрезвычайно довольный, а в руках фройляйн держала объемную корзину. Видно, события вчерашнего дня никак не повлияли на поставки провизии. Что же, это к лучшему. Наш народ и так способен на многое, но после сытного завтрака мы становимся сродни богам.

– Да, мы… я проснулся. Как тут дела?

– Ремонт почти закончен. Внутри все сделали, а снаружи сегодня завершат. Как раз комод в спальню доставили, позже поднимут наверх. В остальном все готово, будете принимать?

Но я и так видел, что интерьер мне восстановили в полном объеме, словно и не было того достопамятного расстрела. Я совершенно не находил к чему придраться, даже если бы того желал.

– Грета, спасибо вам огромное. Я и не знаю, кто бы еще мог справиться со всем столь быстро и качественно…

– Не стоит благодарности, я всегда ответственно отношусь к поручениям. Завтракать не желаете? У меня в кухне все есть. Булки с меттом[22], яйцами, салями, сыром – я все купила. Яичницу пожарим, кофе сварим, дайте мне две минуты. Зовите вашу даму, чай, она тоже не святым духом питается…

– Откуда вы знаете, что я не один? Откуда вообще знаете, что я дома? Вы ведь только пришли, в комнате, что я вам выделил, не ночевали!

– Не ночевала, – покаялась Грета. – Но, во-первых, чужой мехваген стоит у дома. Раз не стреляют – значит, не враги, получается, хозяин явился. А во-вторых, настроение у вас веселое, бодрое – соответственно, дела хорошо идут. А у мужчин дела хорошо, когда с женщиной все ладится. Вот и все мое логическое вышивание. А где еще быть бабе, ой, извините, даме после веселой ночки? Отлеживаться в постели и ждать завтрак. Что я, не женщина? Мне ли это чувство незнакомо?

Я откровенно улыбался, слушая ее разглагольствования. Эмансипе, к счастью, не самый пропащий народ, как выясняется. Лишь бы это не зашло слишком далеко, а то не все люди видят границы между ограничением собственных прав и настоящим маразмом.

– Хорошо, Грета, я сейчас позову ее вниз. Только вы… хм… не удивляйтесь…

– Меня ничем не удивить, – похвалилась Липпе. – Однажды я год проработала в китайском борделе вышибалой и ничего, сдюжила.

За разговором мы давно прошли в дом, прикрыв наружную дверь. Грета отправилась в кухню – вот уж не думал, что эмансипе могут оказаться такими заботливыми хозяйками, а я поднялся на второй этаж, в спальню.

Айа уже вовсю хозяйничала в шкафах, надев один из сарафанов Лизы или Петры. Меня кольнула мысль, порядочно ли по отношению к девушкам я поступаю. Самое интересное, что еще пару дней назад я подобного и представить не мог, теперь же… теперь все было иначе.

Главное, что Лиза и Петра остались живы. Будь они мертвы, никто и ничто не смогло бы сбросить их с того немыслимого пьедестала, состоящего из чувства собственной вины и жалости, на который я их возвел. Я культивировал каждую крупинку памяти о них. Я погряз в воспоминаниях, забыв о текущей жизни. Я слишком много думал о них. И в итоге это все погубило.

Все это я отчетливо чувствовал и, как человек, привыкший поступать в соответствии с велениями сердца, воли и долга, решил, что обязан обеспечить Лизе и Петре достойное будущее, но прежних отношений между нами уже не будет никогда. Я столько времени тяжело – на самом деле тяжело – страдал, вспоминая их гибель, виня во всем себя, что теперь, когда я их каким-то чудом спас, я больше не воспринимал их своими, родными. Не стали они и чужими, но я как бы отошел на шаг в сторону и теперь смотрел на близняшек с другого ракурса. Я все еще готов был жизнь отдать за них, но при этом ощущал, что мои чувства к ним изменились. Не знаю, где и как они провели этот год, но я уже понимал, что наши судьбы разошлись навсегда.

– Грета зовет нас завтракать.

– Я голодная!..

Когда мы зашли в кухню, на сковородке уже шкварчала яичница, бутерброды аккуратными горками были сложены на подносах, а запах крепкого кофе бил прямо по ключевым точкам голодного организма.

Грета, увидев Айю, ничуть не изумилась. Это было странно, все же не каждый день встречаешь в