Фото Алисы

«Коллодион» вез Риту и Донта вниз по реке к ферме в Келмскотте, и в пути их разговоры – о Воганах, Армстронгах и прежде всего о девочке – более-менее успешно сглаживали возникшую напряженность. Но когда один из них точно знал, что другой смотрит куда-то в сторону и его не заметит, он украдкой бросал на спутника или спутницу взгляд, полный любви и печали. Таким образом, оба давали выход переполнявшим их чувствам.

В Келмскотте их уже поджидали на берегу младшие члены семейства Армстронг. Они приветственно замахали руками при виде сине-белого плавучего домика с яркой желто-оранжевой надписью на борту. Рита нетерпеливо вглядывалась в группу встречающих и быстро нашла среди них девочку. Она махала вместе со всеми, но потом один из мальчиков, самый младший, взял ее за руку, и они вдвоем убежали в сторону дома.

– Куда она делась? – спросил Донт, который был занят швартовкой и поздно заметил ее исчезновение.

– Обратно в дом, – сказала Рита, слегка встревоженная, но тут же успокоилась. – Вот и она! Просто они побежали звать старших.

Все дети Армстронгов поучаствовали в процессе выгрузки: от старших мальчиков, которые внимательно выслушали инструкции Армстронга, прежде чем поднимать тяжелое оборудование, до малышей, каждый из которых получил от Риты какую-нибудь легкую неразбиваемую вещицу и, преисполненный чувства собственной важности, пронес ее через поле до дома. Выгрузка была завершена в рекордное время.

Рита ни на миг не теряла девочку из виду. Даже занятая разными делами, она постоянно приглядывала за ней хоть одним глазком. И от нее не ускользнуло то, как хорошо относятся к ней все дети: старшие были внимательны и терпеливы, а младшие на пути от пристани к дому специально замедляли шаг, чтобы не бросать ее одну. Это навело Риту на мысль: быть может, в доме Воганов девочке как раз не хватало общения с другими детьми? И она не могла не признать, что такая дружная компания ей только во благо.

Бесс провела их в гостиную, где Армстронг и его старшие сыновья занялись перемещением стола и расстановкой кресел, следуя указаниям Донта.

– Я не буду фотографироваться, – сказала Бесс. – Я и без того все время здесь, и кто угодно всегда может на меня посмотреть, если захочет узнать, как я выгляжу.

Но Армстронг настаивал, и дети его поддержали. Было решено, что первыми сфотографируются Армстронг и Бесс, а затем будет сделан общий семейный портрет.

– Где же Робин? – сердито ворчал Армстронг. – Он уже полчаса как должен быть здесь.

– Ты же знаешь, каковы эти молодые люди. Я говорила тебе, что на него не стоит рассчитывать, – вполголоса заметила Бесс.

Раскаяние Робина, так впечатлившее ее супруга, не избавило Бесс от сомнений относительно сына. «Он всегда был лучше на словах, чем на деле», – напомнила она Армстронгу, но, если тот был готов простить сыну прегрешения – а к этому он был готов всегда, – она не настаивала на своей правоте. Позднее, на ярмарке, увидев своего старшего сына с дитем на руках, она – к собственному удивлению – обнаружила, что надежда робко пустила корни и в ее сердце. Она стала следить за этим ростком с болезненным любопытством садовника, наблюдающего за попыткой чахлого растеньица прижиться в неблагоприятных для него условиях. Не прошло незамеченным то, что ее сын впоследствии ни разу не проведал девочку. Армстронг в письме сообщил ему о времени семейной фотосессии так, словно был абсолютно уверен в приезде Робина по случаю столь важного события, но ответного письма не было, и сейчас она нисколько не удивлялась отсутствию сына.

– Мы начнем с вас и миссис Армстронг, – сказал Донт. – Это займет немало времени, и он еще успеет подъехать, если что-то его задерживает.

Он усадил Бесс на стул и поставил Армстронга позади нее, а затем, вставляя кассету в аппарат, еще раз объяснил, как важно сохранять полную неподвижность во время съемки. Когда все было готово, он нырнул под черное покрывало и открыл объектив. Рита стояла позади фотографа, шепотом напоминая Армстронгам, что надо все время смотреть в одну точку. В течение десяти секунд Армстронги испытали все ощущения, какие обычно испытывают люди, впервые очутившись перед камерой. Они смущались, цепенели, нервничали, осознавали значимость момента, а напоследок почувствовали себя глупо. Зато через полчаса, когда фото было проявлено, закреплено, промыто, высушено и вставлено в рамку, они взглянули на результат и увидели себя такими, какими не видели никогда прежде: вечным памятником самим себе.

– Это… – с удивлением произнесла Бесс, но так и не продолжила фразы, вместо этого погрузившись в созерцание фотографии опрятной женщины средних лет с повязкой на глазу и сурового темнолицего мужчины, который стоял чуть позади, опустив руку ей на плечо.

Армстронг, разглядывавший снимок одновременно с ней, сказал жене, что она получилась красавицей, но сам больше всматривался в собственное мрачное лицо. От этого зрелища у него, похоже, испортилось настроение.

Изучение фотографии всеми членами семьи заняло некоторое время, пока не пришла пора выстраиваться для следующего, группового портрета, а Робин так и не появился. Не было слышно ни цокота копыт по мощеной дороге, ни скрипа отворяемой двери. Армстронг справился у служанки, не заходил ли кто-нибудь в дом через заднее крыльцо, и получил отрицательный ответ. Робин не приехал.

– Ничего страшного, – заявила Бесс. – Не приехал так не приехал, и с этим ничего не поделаешь. В конце концов он живет в Оксфорде и всегда может сфотографироваться прямо в студии мистера Донта. Для него так будет в сто раз проще.

– Но как было бы прекрасно сняться всей семьей в полном составе! И потом, теперь здесь Алиса!

Это верно, Алиса теперь была здесь.

Бесс вздохнула и взяла мужа за руку:

– Робин уже взрослый мужчина, а не ребенок, который должен следовать указаниям старших. Давай постараемся сделать все как можно лучше. Остальные дети здесь, все шестеро, и им уже не терпится попасть на фото вместе с нами и Алисой. Так не будем тянуть.

И