Слезы всё чаще можно было заметить в её глазах. На вопросы она не отвечала, только улыбалась и плотоядно опускала взгляд к моей ширинке. Я сдавался, стараясь быть с ней хотя бы таким образом. Мы не прогуливали занятий, но остальное время было занято поиском мест, чтобы сорвать с друг друга одежду и соединиться.

Спустя неделю её трудно было узнать, в глазах было сумасшествие, которое делало мне больно.

— Гарри, сильнее. Целуй меня. Сожми меня крепче.

— Гермиона, я уже слышу хруст твоих костей, куда крепче? — я обнимал её, переводя дыхание после скачки, которую мы устроили в выручай-комнате.

— Гарри, пожалуйста, еще, — слезы снова потекли из её глаз. Руки потянулись к моему члену. Я оттолкнул их.

— Гермиона, твою мать. Убери руки. Что происходит? Мы трахаемся, как кролики. Ты наплевала на учёбу. Не ходишь в библиотеку, только выискивая момент, как бы залезть в мои трусы! — я дошёл до предела, вся эта неделя была одним сплошным эротическим кошмаром. Я хотел проснуться и увидеть свою нежную девочку, заводящую одной только улыбкой и пером в руках. Но это не было сном. Была Гермиона, которая, рыдая, спускалась к моим ногам и обнимала. Я снова поднял её и встряхнул.

— Вернись ко мне! Я здесь! Я люблю тебя! Я буду любить тебя всегда! — орал я.

— Не будешь! — прорыдала она, глотая слезы, — больше не будешь…

Я не понимал ровным счетом ничего, и Гермиона не хотела меня просвещать. Её рыдания становились сильнее, голое тело сотрясала истерика. Я никогда её такой не видел. Я весь покрылся липким страхом. Удар по лицу — пощечина. Только так я мог привести её в чувство.

— Очнись! Объясни! Это проклятие? Нам нужно в Мунго? — кричал я. Она раскачивается из стороны в сторону, и красные глаза выглядывают из-под покрывала пышных волос. Сравнение было ужасным, но в своем сумасшествии, она напоминала мне сейчас Беллатрису Лейстрендж. Я разозлился ещё больше. — Всё. Хватит. Пошли к Дамблдору, он всегда знает, что делать. Или это Снейп? Из-за занятий ты такая? Что он тебе сделал? — я начал уже умолять, когда реакции на гнев не последовало. — Гермиона, я не могу потерять и тебя. У меня больше никого нет. Пожалуйста, пойдем.

Гермиона очнулась, словно услышала сигнал к действию. Посмотрела на меня и улыбнулась.

— Всё хорошо, всё будет хорошо, — она поднялась, и потянулась ко мне.

— Говори со мной, не отталкивай меня, — я принял объятье и крепко прижал к себе её хрупкое тело.

— Без слов, пожалуйста, просто поцелуй меня. Я люблю тебя, Гарри Поттер.

— Я тебя люблю.

Я склонился к её таким солёным и дрожащим от слез губам, надеясь, мечтая о прежней Гермионе. В её руке мелькнула палочка, и я услышал лишь слово:

— «Obliviate»

========== Глава 3. Когда нужна помощь ==========

Мегаполис жил своей обычной, крайне насыщенной и полной контрастов жизнью. По дорогам тут и там сновали автомобили, время от времени собираясь в пробках или сталкиваясь в авариях. По улицам и тротуарам сновали толпы самых разных людей: белых, жёлтых, чёрных, больших и маленьких, старых и молодых. Они либо спешили по своим делам, игнорируя окружающий мир, либо просто гуляли, наслаждаясь последними, на удивление тёплыми, осенними деньками.

Приглушённый хлопок, внезапно раздавшийся в одной из подворотен, органично вплёлся в многоголосие большого города, и поэтому почти никто не обратил на него практически никакого внимания. Как и на двух ничем не примечательных людей, вскоре появившихся из неприметного переулка между двумя домами. Эти люди были сосредоточены и спокойны, но на их лицах отчётливо читались следы пережитой боли, страданий и скорби. Их жизнь явно нельзя было назвать хоть сколько-нибудь простой.

Двое — мужчина и женщина — шли вниз по Оксфорд-стрит. Женщина с длинными заплетёнными в косу каштановыми волосами в свои тридцать семь лет была всё ещё стройна и красива. Черноволосый мужчина с выразительными зелёными глазами был суров и мрачен, но это выражение не делало его вид отталкивающим.

Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер — а это были именно они — дошли до небоскреба из синего стекла и бетона, коих в Лондоне было не счесть, и вошли внутрь.

Пока Гарри осматривал дорогое убранство фойе офисного здания, Гермиона прошла на ресепшн за одноразовыми пропусками.

— Гарри, — позвала она, вернувшись, — пойдём, нам на двадцать шестой.

Медленно поднимаясь в лифте, он притронулся к её руке, и, не встретив отторжения, потянул её на себя. Гарри и Гермиона стояли очень близко, словно расстояние могло их убить, и смотрели в глаза друг другу, пытаясь разобраться в своих отношениях. Он любил её и уже почти простил, вот только забыть о её поступке у него никак не получалось.

— Ты уверена, что нам это нужно? — поинтересовался он. — Это как-то… по-магловски, что ли. Семейный психолог.

— Не психолог, а доктор психологических наук. Не будь снобом, Гарри. К тому же, нам это на самом деле нужно. Мы не сможем быть счастливы вместе, пока не разложим все события по своим местам в книжном шкафу нашего сознания.

Гарри усмехнулся такой сложной и весьма характерной ей аллегории, но глаз от Гермионы так и не оторвал. Он вновь стал серьёзным и прошептал:

— Мне это не нужно, я… всё равно тебя люблю.

— Вот именно из-за этого мы и находимся здесь, — Гермиона отступила на шаг. — Тебе придётся сделать выбор: простить меня и забыть обо всём или идти своей дорогой.

— Не будь жестокой, — вздохнул он.

— Жестокой, — грустно рассмеялась Гермиона. — И это говорит мне тот, кто ненавидел меня все последние одиннадцать лет. Я просто хочу, чтобы у нас в головах сложилась полная картина событий. Без помощи тут не обойтись.

Гарри поперхнулся и круглыми глазами уставился на некогда верную и надёжную подругу.

— Я?! Жесток?! Ты хочешь сказать, что моё отношение к тебе было незаслуженно? Слушай, а вот если бы это я регулярно тебя трахал, а потом столь же регулярно стирал память? Что бы говорила в таком случае?

— Ой, всё! Не переиначивай. Давай не будем снова поднимать эту тему, — поморщилась она. — Ты тоже хорош. Если бы ты не был в каждой бочке затычкой, то ничего из этого бы не случилось. Ты ни разу не выслушал меня до конца, просто не хотел слушать.

— Может, стоило связать меня, — попытался пошутить Гарри.

— Ну, конечно. А то я недостаточно поунижалась перед тобой.

Гермиона закончила говорить, и