– Ты же не такая, как они, – говорит он Сэм, следуя за ней по коридорам. Он не спрашивает эту девушку, почему она согласилась работать на силы из Преисподней.

– Ад не хочет рисковать открытой войной с Германией, – говорит она. Заглядывает за угол и манит его за собой. – Человеческий агент – расходный материал. Здесь что-то происходит, но мы не знаем что – заклятия не дают нам заглянуть за пределы арондисманов.

– Почему ты оказалась в городе? Почему тебя не было здесь все это время?

– Из-за «Двух маго». Мы должны были достать то, что там находилось. Видишь ли, все это устроил один шут, который считал себя одним из нас. В сорок первом году. Идиот из Штатов, по фамилии Парсонс. Потом был жулик, некий Куро. Мы думали, машина все еще представляет собой ключ, но… – Она качает головой.

– Когда ты успела увидеть брекеровского манифа? – Тибо хватает Сэм за руку, вынуждает ее остановиться посреди коридора и повернуться к нему. – Та голова. В твоем фильме. И фотография огромной руки. И еще там был слон Целебес…

– Господи, – бормочет она по-английски. – Не трогай меня. – Переводит дух, продолжает медленнее: – Я видела, как брекеровский маниф перебил твоих наставников из «Руки с пером». То фото – последствия их схватки.

– Ты там была? Ты видела засаду?!

Теперь Тибо понимает, как завершился жизненный путь Ише и остальных, в какую форму нацисты облекли свою атаку. Мраморный великан на тот момент был еще целым. Кровь разгоняется в жилах молодого партизана. – Что же случилось?

– Со статуей? – Сэм глядит хладнокровно. – С ней случился Целебес. Кто-то из твоих друзей, умерших последними, призвал его или каким-то образом привлек внимание. Он явился на место сражения, круша все вокруг. Только вот… поздно. И все же он разбил брекеровского манифа – ну, ты видел, что от него осталось. Это тебя утешает?

На миг Тибо дает волю воображению. Он представляет себе, как слон-маниф, окруженный клубящейся тьмой, крушит стены, топчет руины четырьмя крепкими ногами. Прыгает, размахивая хоботом, и нацистский камень не может сопротивляться его гневу.

– Почему ты там оказалась?

– Ничего бы не вышло, – говорит Сэм почти бережно. – Нацисты обо всем позаботились. Брекеровский маниф поджидал твоих друзей. Среди вас были предатели. Это действительно была спланированная засада.

– Откуда тебе знать?! Как ты узнала, что надо пойти туда?!

Она некоторое время молчит.

– Когда я была в восьмом арондисмане, в кабинетах нацистов… Ты спросил, что такого я там сняла, из-за чего они за мной погнались? Ну вот. – Она пожимает плечами. – Наверное, они считают, что я знаю больше, чем на самом деле, но я действительно видела кое-какие планы.

Дыхание Тибо сильно ускоряется.

– И план этой контратаки? Ты кому-то что-то сказала? Ничего, не так ли? Ты должна была им сказать. – Он повышает голос и в конце концов кричит ей в лицо: – Ты хоть попыталась сообщить «Руке с пером», что с ними случится?!

– Я не знала, что именно случится, я просто понимала, что нацисты планируют… нечто. – Ей почти удается сохранять спокойствие. – В этом вся суть. Ну и к тому же у меня не было времени ни с кем разговаривать.

Сколько раз она ему повторяла, что хочет запечатлеть на пленке все?..

– Ты не знала, что произойдет, но у тебя были кое-какие ожидания, – говорит он. – Ты им не сказала, потому что думала, что нацисты задействуют План «Рот». И ты узнаешь, что он собой представляет.

– Да, – говорит Сэм. – Все верно. Я ничего не могла сделать, чтобы помешать твоим друзьям погибнуть во время той идиотской атаки. Люди из «Свободной Франции» за ней наблюдали, ты об этом знал? Да, они там были. Но не вмешались. Я не смогла бы спасти твоих соратников, даже если бы захотела, но я подумала: а вдруг удастся узнать, что это за «тайный призыв» такой, из документов. Судя по прочитанному, у них с этим возникли проблемы. Представь себе мое удивление, когда оказалось, что это просто маниф.

Просто пошлое творение Арно Брекера.

– Ты позволила им умереть!!!

– Мне нужно было узнать, чем владеют нацисты. Чтобы их остановить. А твои товарищи… – это слово она произносит с насмешкой, – все равно бы погибли. Я работаю на Ад, Тибо.

Сэм сжимает кулак и открывает рот, издавая внезапный бессловесный крик, и Тибо слышит звон бьющихся окон на других этажах. Он хочет сказать что-то еще, но в коридоре опять появляются люди, охранники палят по изысканному трупу из пулеметов. Маниф шатается, но атакует. Он одолевает пространство, разделяющее их с противниками, и бьет нацистских солдат по головам. Потом распахивает дверь и ждет соратников возле нее, словно вежливый викарий.

– Когда все закончится, – говорит Сэм, – можем разобраться с нашими отношениями. Но теперь… Пойдем? – Она взмахом руки указывает путь. Тибо смотрит на нее, на мерцающий свет за порогом.

Когда после долгой паузы партизан продолжает молчать, она идет вперед, и он следует за ней.

Огромный зал. Центр Дранси опустошили, превратили в единое помещение, обрамленное остатками труб и дверных проемов, стен, где когда-то – до того как неугодных режиму Виши переместили куда-то еще – были нары и койки, кабинеты, лаборатории, камеры пыток. В комнате полно ужасных машин.

Паникующие ученые и офицеры СС тыкают в датчики и циферблаты под распятием Алеша. Они не сбежали, пока Сэм заклятиями сжигала здание. На одной из стен над ними – большой знак, при взгляде на который у Тибо начинает болеть голова.

В центре просторного помещения священники стоят кругом возле какой-то колышущейся туши под брезентом. Они скованы цепями и связаны проводами, образуя этакий человеческий забор. Они неистово молятся, щелкая четками.

Под брезентом бушует что-то огромное. Оно воет, оно дергается.

Прямо под распятием Тибо видит Алеша собственной персоной, и тот его тоже видит. Священник вскидывает руку в судорожном жесте, подразумевающем убийство.

Мужчина в униформе делает шаг вперед, подняв пистолет. У него почти мальчишеское лицо под темными зализанными от пота волосами, его рот кривится в щербатой ухмылке. Йозеф Менгеле. Он прицеливается в непрошеных гостей, как и все его подручные-гестаповцы.

Сэм щелкает колдовской камерой, и поток силы разрывает одного противника напополам. Тибо вскидывает собственную винтовку, напрягает сюрреалистическое чутье, как только может, и когда он стреляет, стая кувшинов с совиными головами возникает из пустоты и набрасывается на гестаповцев.

Изысканный труп бежит на немцев. Солдаты стреляют. От их пуль никакого толку. Кто-то выкрикивает ругательство. Маниф достигает их. Он бьет молотками, ломая нацистам руки, кости и оружие, пока они кричат и стреляют в него снова.

– Уничтожь Алеша! – кричит Сэм. – И Менгеле! – Она кидается в укрытие. Изысканный труп теперь бросается на священников. – Отзови его, быстро! Натрави на этого гребаного доктора!

Тибо кричит на манифа, но тот разъярился всерьез. Партизан напряженно