Когда телефон запрыгал по столешнице, мы с Ульрикой оба кинулись к нему. Я успел раньше и схватил трубку:
– Да?
Мне осторожно ответил низкий мужской голос:
– Я звоню по поводу мотороллера.
– Мотороллера?
Мысли беспорядочно завертелись у меня в голове.
– Мотороллера, который продается, – продолжал мужчина.
– Здесь не продается мотороллер. Вы ошиблись номером.
Он извинился, но заявил, что вовсе не ошибся номером. В Сети выложено объявление с этим номером о продаже мотороллера. Розового «пиаджио».
Проворчав что-то по поводу досадной ошибки, я закончил разговор.
– Кто звонил? – нетерпеливо спросила Ульрика.
– Она собирается продать мотороллер.
– Что?
– Стелла дала объявление о продаже.
Мы сели на диван. Ульрика разослала всем сообщение, в котором просила тех, кто что-то знает о Стелле, позвонить нам. Я налил себе еще виски, а Ульрика положила айфон Стеллы на столик перед нами. Мы сидели, не сводя с него глаз, и каждый раз, когда он гудел, буквально подпрыгивали на месте. Время остановилось. Ульрика водила по дисплею большим пальцем.
Несколько друзей Стеллы откликнулись, некоторые выражали тревогу, но большинство лишь сообщали, что им ничего не известно.
Набрав в «Гугле» номер телефона Стеллы, я тут же обнаружил объявление. Она действительно выставила мотороллер на продажу. Подарок на день рождения. Что она такое творит?
По телевизору что-то говорили, я держал Ульрику за руку. Рядом с нами, словно привидение, витала неизвестность – и она все росла и росла.
– Может быть, мне взять велосипед и поехать поискать ее?
Ульрика поморщилась:
– Не лучше ли нам оставаться здесь?
Я сжал ее пальцы:
– Такого больше не должно повториться. Неужели она не понимает, как мы волнуемся?
Ульрика уже готова была заплакать:
– Может, позвоним в полицию?
– В полицию?
Нет, это уж чересчур. Все еще не настолько плохо.
– У меня есть там связи, – сказала Ульрика. – Во всяком случае, они будут повнимательнее.
– Это просто какой-то бред! – воскликнул я и вскочил. – Чтобы нам пришлось обращаться… Я просто…
– Тсс! – проговорила Ульрика, подняв палец. – Слышишь?
– Что такое?
– Звонят.
Замерев, я посмотрел на нее. От волнения мы оба были просто вне себя. Через несколько секунд по всему дому разнесся звонок.
– Городской? – проговорила Ульрика и поднялась.
Никто никогда не звонит нам по городскому.
8
Стелла не была запланированным ребенком. Желанным – да, долгожданным и любимым еще задолго до того, как научилась самостоятельно дышать. Но вышло все спонтанно.
Ульрика только что получила диплом и должна была приступить к работе в суде, когда однажды вечером она села напротив меня, положила ладони поверх моих и заглянула мне глубоко в глаза. Со сдержанной улыбкой она сообщила мне потрясающую, оглушительную новость.
Мне оставался год до окончания учебы, а потом еще год службы в качестве помощника пастора. Мы снимали однокомнатную квартирку на Норра-Феладен, жили в долг, и условия для рождения ребенка были далеко не оптимальными. Конечно же, я заметил, что Ульрика колеблется, – первая бурная радость вскоре уступила место пугливому сомнению, но прошла еще целая неделя, прежде чем было произнесено вслух слово «аборт».
Ульрика вполне обоснованно волновалась по поводу практической стороны дела. Расходы, жилье, наше обучение и последующая карьера.
– Любовь поможет нам со всем справиться, – сказал я и поцеловал ее в животик.
Пока Ульрика делала экономические расчеты, я купил крошечные носочки с надписью «My dad rocks»[6].
– Ты ведь не против абортов? – спросила она меня в те первые дни пылкой влюбленности пятью годами раньше, когда мы буквально не выходили из комнаты в большой студенческой квартире.
– У тебя странные представления о том, что такое быть христианином, – ответил я.
Сейчас я знаю, что она не шутила. Моя вера внушала ей страх и сомнения. Это была самая большая угроза нашим только что зародившимся, еще хрупким отношениям.
– Никогда не думала, что выйду замуж за пастора, – говорила она иногда.
Вовсе не для того, чтобы меня обидеть. Это был всего лишь ироничный комментарий по поводу того, что неисповедимы пути Господни.
– Не беспокойся об этом, – отвечал я. – Я тоже не мог себе представить жену-адвоката.
Ни разу я всерьез не рассматривал тот вариант, что мы откажемся от рождения этого ребенка. Однако в своих разговорах с Ульрикой я держался нейтрально, был открыт для разных возможностей. Вскоре мы пришли к единому решению.
Перед родами мы ходили на курсы и учились правильно дышать. По утрам Ульрика плохо себя чувствовала, и я массировал ее отекшие ноги.
За неделю до расчетной даты родов Ульрика разбудила меня в четыре часа утра. Она стояла в изножье кровати, завернувшись в одеяло:
– Адам, Адам! Воды отошли!
Мы взяли такси и поехали в роддом, и когда Ульрика лежала передо мной на кушетке, извиваясь от боли, а акушерка натягивала длинные перчатки, до меня наконец дошло, что именно поставлено на карту и как легко все может пойти не так. Словно все это время я копил страх и тревогу в потайном уголке души и теперь все разом выплеснулось наружу.
– Сделайте что-нибудь!
– Папа пусть сядет, – сказала медсестра и указала на стул рядом с Ульрикой. Едва приземлившись на стул, я снова вскочил. – Спокойно, возьмите себя в руки, – сказала акушерка.
Ульрика тяжело дышала и ругалась. Когда накатывала новая схватка, она с усилием садилась, кричала и вслепую била руками вокруг себя. Схватив ее за запястье, я настойчиво шептал сквозь зубы молитву. Медперсонал по-прежнему обращался к нам совершенно спокойно. Никаких оснований для беспокойства не было. Однако по их глазам я увидел: что-то изменилось. Их движения стали отрывистыми, инструкции акушерки звучали резко, и вскоре воздух в комнате так сгустился, что кажется, давил на нас. Призвали врача, говорившего нервно и с акцентом, и я услышал слова «экстренное кесарево сечение».
– Что происходит? – раз за разом спрашивал я.
Меня они не слышали. Акушерка наклонилась к Ульрике и жестко, по-деловому сказала:
– Ребенок застрял плечиками. Когда придет очередная схватка, тужься что есть мочи. Надо, чтобы ребеночек вышел.
Я крепко держал Ульрику за руку. Она тряслась всем телом.
– Дорогая, ты сможешь!
Она замерла и напряглась. В комнате стало тихо, и я буквально ощутил волну боли, пронесшуюся по ее телу, когда она изо всех сил тужилась.
– Боже, помоги!
Акушерка потянула изо всех сил, Ульрика издала звериный рык. Я крепко держал ее и клялся Богу, что не прощу ему, если это плохо закончится.
Тишина окутала нас, как мягкое одеяло. В этот момент можно было бы услышать, как Бог щелкнул пальцами. Самая длинная секунда в мире. Все, чем я дорожил, было брошено на весы. В голове у меня не осталось ни единой мысли, однако я знал, что все решается в этот момент. В тишине.
Оглянувшись, я увидел его. Синий окровавленный комочек на полотенце. В следующее мгновение комната заполнилась самым прекрасным детским криком, какой я когда-либо слышал.
9
Лицо Стеллы пронеслось у меня перед глазами, когда
