– Умеете вы… ободрить… – с усилием выговорил я и попытался сесть.
– Это у нас семейное, – напомнила Фергия, цепко взяла меня за запястье и принялась считать пульс. – Знаете, вы будто только что прилетели с Северных островов, причем гнали со всех крыльев и ни разу не остановились передохнуть. Аю, сама послушай, как у него сердце заходится!
Та просто приникла к моей груди, но скоро выпрямилась и кивнула.
– Однако вы никуда на наших глазах не летали, сидели и мирно беседовали, – продолжила Фергия. – Что же могло вызвать такой приступ? Подобное сердцебиение случается от сильного испуга, но не меня же вы испугались?
– Видение, – выговорил я наконец. – У нас бывают…
– Да, мама говорила, – поняла она меня. – Но я полагала, это что-то наподобие предчувствия или… не знаю, интуиции, как у меня.
– Обычно так и есть.
Я потянулся за водой и опустил руку, так она дрожала. Я даже после кошмарной попойки в Арастене не чувствовал себя настолько скверно! Аю поддержала мне голову и поднесла пиалу к губам. Немного полегчало.
– Значит, в этот раз случилось что-то необычное, – произнесла Фергия, в упор глядя на меня. – Ну же, Вейриш, говорите, вы уже не умираете!
– У меня никогда не случалось видений, – сказал я. Она была права: противная дрожь во всем теле быстро унялась, сердце успокоилось, и дышал я уже не как загнанная лошадь. – И ни от кого из старших я не слышал, чтобы у них бывало подобное. Это из области преданий… Может, прабабушка Иррашья что-то такое знает, но я ее видел только издали…
– А что гласят предания? – поинтересовалась Фергия. – Я помню, что драконам нужно крайне внимательно относиться к предчувствиям, чтобы не влипнуть в неприятности, но большего ни вы, ни Гарреш маме не рассказывали.
– Да кто же мог знать… – Я вздохнул поглубже. – Видение для дракона – это… это не предчувствие. То только предостерегает, и можно избежать беды, если держать глаза открытыми и думать головой. А видения – о том, что случится неизбежно.
– И что же вы узрели, Вейриш? – негромко спросила Фергия, и я ответил:
– Свою смерть.
Аю смотрела на меня не мигая, и мне вдруг почудилось: она давно знает о том, что меня ждет. Ашшу тоже прекрасно различают зыбкие тени вероятностей и неотвратимые события.
– Ты что-то углядела? – спросил я, и она медленно покачала головой.
– Аю не видит. Слишком далеко. Слишком темно. Никак не добраться.
– То есть Вейриш умрет, но случится это так нескоро, что ты просто не доживешь, а потому и увидеть этого не можешь? – непосредственно поинтересовалась Фергия, и Аю кивнула с заметным облегчением. – Хм… Интересно, что же с вами такое случится, Вейриш? Что там было?
– Смерть, я же сказал, – повторил я.
Такой свинцовой усталости я давно уже не испытывал, и если Аю после своих прозрений ощущает что-то подобное, то… не знаю даже, как держится, она ведь почти постоянно подмечает какие-то мелочи! Может, дело привычки? Или же суть нашего дара различна?
– Какая? – не отставала Фергия. – Вас подстрелили из пушки? Вы напились пьяным, взлетели на самую высокую здешнюю гору, поскользнулись на леднике, упали и сломали шею? Хотя вряд ли, дед говорил, драконы прочные, замучаешься, пока вскроешь… Ну же, не молчите!
– Кажется… – сказал я, сложив два и два, как она выражалась. – Кажется, меня настиг злой рок. То, что поджидает в небе и в море. Аю тоже это видит и запрещает мне летать в такие дни. Как сегодня. Верно же?
Аю кивнула.
– Похоже, оно было совсем близко…
– Что?
– Я не знаю, – развел я руками. – Никто не знает.
– Дядя сказал Вейришу разобраться, – сообщила Аю. – Давно.
– Давно по чьим меркам, человеческим или драконьим?
– Вейриш тогда сделал меня женой, – подумав, ответила она.
– Значит, прошло не меньше тридцати лет… И как успехи? – с живым любопытством спросила Фергия, и Аю выразительно вздохнула. – Да, а в чем именно нужно разбираться?
– Право, не стоит беспокойства, – ответил я.
Мне вовсе не хотелось посвящать Фергию в эту историю. Я, признаюсь, и сам не хотел в нее лезть, что бы там ни придумал дядюшка.
– Как угодно, – неожиданно легко сдалась Фергия…
И я сразу же понял, почему.
– Аю скажет, – произнесла моя жена.
– Не надо!
– Аю скажет, – упрямо повторила она, и я осекся. Запрещать что-то ашшу себе дороже. – Родные Эйша гибнут. Друзья. Совсем незнакомые. Много. Никто не знает, почему. Войны нет. Люди их не убивали. Они не болели и были не старые. Дядя сказал, Эйш сможет понять, почему так. Но Эйш…
– Ничего не сделал, – перебил я. – Ладно… Чувствую, это неизбежно, вы обе от меня не отстанете, пока я не расскажу.
– Может, оставим это до завтра? – предложила Фергия. – Вы довольно бледно выглядите.
– Ничего, жить буду. Слушайте, что у нас стряслось… Аю, а ты поправляй меня, если я что-нибудь перепутаю!
– Аю поправит, – серьезно сказала она.
– В тот год мне пришлось побывать в дальних краях по невеселому поводу, – начал я. – Погибла одна из моих бабушек, то ли двоюродных, то ли троюродных, у нас и не разберешь уже… Вроде бы она умерла своей смертью, лет-то бабушке было порядочно. И все так думали…
Я вернулся мыслями в тот синий холодный вечер. Что-то не давало мне покоя, да и дядя смотрел как-то сумрачно, а когда завершилась церемония прощания и тело покойной растворилось в языках пламени, такого, что даже и пепла не осталось (а что осталось, разнес ветер, и это было привычно и правильно), отозвал меня в сторону.
– Скажи-ка, Вейриш, – негромко произнес он, – не кажется ли тебе странным это происшествие?
– Дядя, я не так часто и настолько тесно общался с Гирришьей, чтобы судить о состоянии ее здоровья, – осторожно ответил я. – В ее возрасте всякое возможно.
– Однако Иррашья все еще жива и, да продлят небеса ее годы, даст фору любой молодой соплеменнице, а она не на много лет, а во много раз старше покойной.
– Я слыхал, бывает, что с виду кто-то здоров, но в теле кроется некий изъян, который может дать знать о себе в любое мгновение. Кому-то везет, и он проживает долгую жизнь, а кто-то может умереть в юности. Наверно, Гирришью настигло нечто подобное, – предположил я. Недавно слышал об этом, вот и вспомнилось.
– Может быть, и так, – задумчиво произнес дядя. – Но, знаешь… Поди ближе, я не хочу, чтобы нас услышали.
Я повиновался.
– Это не первая внезапная смерть в небесах, – негромко сказал он. – За последние три года вот так погибли шестеро. Не из нашего рода, но ты ведь знаешь, слухи разносятся, такое не утаишь.
– А с вашими путешествиями услышишь и не такое, – кивнул я.
Дядя предпочитал странствовать в человеческом обличье. Чем-то ему нравились люди… и мне тоже. Может быть, поэтому он выделял
