Юношу Улла нашла в читальном зале на нижнем этаже Башни прорицателей – застала его в тот момент, когда он укладывал книги в простую сумку. Одна из книг, в кожаном переплете, была совсем ветхой; вываливающиеся страницы были испещрены причудливыми каракулями, отличавшимися от аккуратных строчек, которые Улла видела в других фолиантах. Впрочем, для нее любые записи выглядели бессмысленной вязью. В углу обложки она рассмотрела что-то похожее на оленьи рога. Ученик прорицателя резко захлопнул сумку.
– Уезжаешь? – замерев в дверях, Улла не сумела скрыть удивленного облегчения. Все, что от нее теперь требовалось, – немного мужества.
– Никогда не задерживаюсь долго на одном месте.
Интересно, почему? Совершил какое-то злодеяние?
– Ты пропустишь бал…
Губы юноши тронула слабая улыбка.
– Я равнодушен к танцам.
Однако Улла отважилась на эту встречу не ради пустой болтовни. Она нервно поджала пальцы в туфлях. Ей не оставалось ничего другого, кроме как спросить напрямик.
– Я ищу… Мне нужен огонь, который может гореть под водой.
Взгляд серых глаз ученика пронзил ее, как булавка – туловище бабочки.
– И какая же тебе в нем польза?
– Пользы никакой. Просто пустяк, безделица вроде зеркала. Скромный подарок королю.
– А-а, – задумчиво протянул юноша. – Которому из них?
Улла промолчала.
Ученик прорицателя застегнул пряжки на сумке.
– Идем, – сказал он, – я дам тебе два ответа.
– Два? – переспросила она, следуя за ним вверх по винтовой лестнице.
– Первый ответ – на вопрос, что ты задала, второй – на тот, что следовало задать.
– И о чем же я должна была спросить? – Улла сообразила, что юноша ведет ее в комнату, полную странных предметов.
– О том, почему ты отличаешься от своих соплеменников.
Улла похолодела. Внутри у нее растеклась тьма – черная, чернее океанских глубин, – однако она продолжала идти за своим провожатым.
Когда ученик прорицателя открыл дверцу стеклянного шкафа рядом с зеркалом иллюзий, она решила, что тот потянется за священным ножом, однако юноша достал колокольчик, которого Улла в первый раз даже не заметила. Он был размером с яблоко, блестящая поверхность потускнела от времени.
Ученик прорицателя поднял руку с колокольчиком, раздался высокий серебристый звон, и Улла, вскрикнув, схватилась за грудь. Мышцы свело судорогой, а на сердце как будто сомкнулись чьи-то пальцы.
– Я тебя помню, – глядя на Уллу, повторил юноша слова, произнесенные им на балу в самый первый вечер.
– Этого не может быть, – прошептала она. Боль почти лишила ее дара речи и утихла лишь после того, как смолк звон колокольчика.
– Знаешь, почему так силен твой голос? – спросил ученик прорицателя. – Потому, что ты родилась на земле, на земле сделала свой первый вдох и испустила первый младенческий крик. А потом моя мать – наша мать – взяла колокольчик, подаренный твоим отцом, тот, который он вложил ей в руку, узнав о ребенке под сердцем. Она пошла на берег моря, встала на колени у воды и опустила колокольчик в морские волны. Позвонила в него – раз, два, три! Через несколько мгновений из пучины на поверхность выплыл твой отец, чей серебристый хвост был изогнут, точно лунный серп. Он протянул руки и унес тебя с собой на глубину.
Улла изумленно качала головой. Нет, это невозможно.
– Посмотри в зеркало, – приказал юноша. – Станешь отрицать очевидное?
Улла вспомнила длинные пальцы матери, заплетающие ей косы, – сперва аккуратно, затем с раздраженными рывками, словно в приступе омерзения. Вспомнила отца, его ярость и предупреждения о соблазнах, что поджидают сильдройр на суше. Так не должно быть.
– Я помню тебя, – снова повторил ученик прорицателя. – Ты родилась с русалочьим хвостом. Каждое лето я приезжал сюда, чтобы понаблюдать за морским народом, и все ждал, не появишься ли ты.
– Нет, – твердо сказала Улла. – Нет. Люди не могут рождать потомство от сильдройр. Моя мать не может быть смертной.
Юноша едва заметно пожал плечами.
– Она не совсем смертная. В этой стране ее назвали бы «дрюсье» – ведьмой. Как и меня. Мы имеем дело с самой простой магией – предсказываем будущее по звездам, гадаем на костях, но истинную силу стараемся людям не показывать. Твой народ это хорошо знает.
Нет, упрямо верещал тоненький испуганный голосок в голове, не может быть! Но другой голос, коварный и знающий, нашептывал: Ты всегда отличалась от остальных, и похожей на них тебе не стать. Черные волосы. Черные глаза. Сила голоса.
Это неправда. А если… Если все-таки правда, то у нее и этого юноши одна мать. Знал ли отец Уллы, что девушка, с которой он предавался утехам, – ведьма? Что ему придется заплатить за свое легкомыслие и каждый день взирать на его плоды? А что же приемная мать Уллы, сильдройра? Не могла родить мужу собственного ребенка? Поэтому она качала маленькую уродку в колыбели, кормила, пыталась полюбить? Она меня любит. Снова этот голос, теперь уже гладкий, вкрадчивый. Любит, любит.
Боль внутри Уллы, прежде рассеянная, сплелась в тугой комок.
– И что же, твоя мать-ведьма ни разу не вспомнила о младенце, которого отдала морю?
Ученика прорицателя ее злые слова не тронули.
– Она не из тех, кто разводит сантименты, – невозмутимо отозвался он.
– Где она? – жестко спросила Улла. Сейчас мать должна была бы явиться сюда, объяснить, как все произошло, раскаяться.
– Далеко на юге. Кочует с сулийцами. Я увижусь с ней еще до того, как переменится ветер. Едем со мной. Сама обо всем ее спросишь, если считаешь, что ответы тебя утешат.
Улла вновь замотала головой, как будто хотела вытряхнуть из нее новую тайну. Колени вдруг стали ватными. Она схватилась за край стола, пытаясь устоять, но, словно от звона колокольчика, ее ноги внезапно забыли, зачем нужны. Улла повалилась на пол, и отражение в зеркале сделало то же самое.
– Ты же говорил, что приехал охотиться, – слабо возразила она.
– Я слыхал, в здешних водах водятся мягкие кораллы. И хочу своими глазами увидеть ледяного дракона. Знание. Магия. Шанс выковать мир заново. Я приехал за всем этим. И за тобой. – Ученик прорицателя опустился на колени рядом с Уллой. – Оставайся со мной. Тебе не нужно возвращаться в океан. Не нужно жить среди них.
Улла ощутила на губах соленую влагу слез, похожую на морскую воду. Выходит, она плачет? Совсем как человек. Ей казалось, она рассыпается на части, растворяется. Слова юноши подействовали на нее, как магические чары, как удар секирна, разрубающий надвое. Ей уже не быть единым, цельным существом, сильдройрой или смертной. Море никогда не примет ее полностью, ведь земное происхождение лежит на ней позорным пятном. И этого никак не изменить, не исправить. Узнав, что темные слухи о ней вовсе не слухи, а правда, сильдройры изгонят ее, а то и убьют. Однако… если она наберет достаточную силу, ей не придется бежать. Если Улла даст шестому сыну короля то, чего он жаждет, и Роффе займет трон, он сумеет ее защитить. Она станет недосягаемой. Незаменимой. Время еще есть.
– Огонь, – промолвила Улла. – Скажи мне, что нужно делать.
Ученик прорицателя вздохнул и покачал головой, затем поднялся на ноги.
– Ты прекрасно знаешь, что для этого потребуется. Ты создаешь противоположную стихию. Чтобы огонь горел под водой, через определенные промежутки времени его необходимо воссоздавать.
Трансформация. Сотворение. Больше, чем иллюзия.
– Магия крови, – прошептала Улла.
Юноша кивнул.
– И крови одного лишь морского народа мало.
Сердце Уллы сжалось от страха. На суше у сильдройр
