- В баре. Она только что мимо прошла, куда ж еще, только в бар. Иди быстрее.

- Сейчас.

В распашонке. Какая распашонка? Но если она пошли в бар, то народу там немного. Надо идти. Я опять влезла в куртку и ботинки. Александр недоверчиво уставился на меня. В его глазах читалось: «Что, опять гулять?»

- Не хочешь, не иди. – обиделась я.

Кстати, уже темно. К этому времени я обычно уже возвращалась домой. Я подумала и колеблясь пошла к соседскому дому.

Иван Алексеевич немного удивился, но и обрадовался, что немного подбодрило меня.

- Э..э Я хотела попросить вас немного пройтись со мной э.. э, если ваша нога не болит. – тут я устыдилась сама себя. Вспомнила. Надо было взять Александра.

- Может, зайдете в гости. Я камин зажгу.

Очень романтично. Мне тут же захотелось посидеть у камина.

- В другой раз – с удовольствием. Мне срочно нужно в бар, а уже поздно… и я подумала,… если вы не заняты…

- Не настолько, чтобы отказать вам.

Какая предупредительность. Определенно, я ему нравлюсь, если соглашается по ночи сопровождать меня так далеко. Или просто – хорошее воспитание?

Пока я путалась в сомнениях, сосед оделся и мы вышли на улицу.

И тут мы замолчали. Не было отвлекающих моментов в виде Ромочки и Александра, и пауза затянулась. А потом заговорили вместе:

- Так какое у вас срочное дело…

- Тут, понимаете такое дело…

- … если не секрет. – закончил он.

Я хотела выразить ему свою благодарность за его любезное согласие, поэтому выложила ему все о предполагаемой любовнице покойника.

- Зачем вы вмешиваетесь в эту историю? - тут же рассердился он. – Есть компетентные органы, пусть разбираются.

Я вспомнила Сидорина.

- А если они не очень компетентные?

- Что вы имеете в виду?

- Хотя бы то, что они, скорее всего, с ней еще не общались.

- Наверное, нет, - после паузы согласился он. – Скорее всего, они были заняты… другими обстоятельствами. – он искоса посмотрел на меня.

И без меня все еще разбирались бы.

Я с сознанием собственных достоинств посмотрела на него, а он с легкой насмешкой на меня.

Я не позволила сбить себя с толку. Мало того, что я не знаю, зачем мне видеть эту девицу, так еще он пытается поколебать мою уверенность. Хотя какая там уверенность, в ней две трети – от настойчивости тети Маши.

- Если мы вмешаемся – то немного поможем милиции.

- Мы вмешаемся?

Иван Алексеевич чуть помолчал. Серьезный человек. Не хочет сразу соглашаться на авантюру. Сначала подумает.

- Хорошо, но, раз уж я участвую в этом, обещайте ничего без меня не предпринимать.

Какая мужская фраза.

- А я могу получить от вас такое же обещание?

- Какое обещание?

- Вы не будете ничего предпринимать без меня.

Брови у него поднялись очень высоко.

Я тоже подняла свои.

Если он сейчас скажет что-нибудь о том, что он мужчина, а я женщина, пойду в бар сама.

Не сказал. Это конечно ему большой плюс, но не стоило так уж покровительственно относиться ко мне. Я ведь только просила проводить меня к бару.

Иван Алексеевич вообще ничего не сказал. До бара мы дошли в молчании.

Как обычно, там было малолюдно. Всего несколько женщин. Милая Светочка, которая, оглядев нас, профессиональным движением потянулась к уху подружки. И еще одна – плотная белесая девушка с отчетливым макияжем. Она сидела с каким-то невыразительным молодым человеком. Ах да, меня с ним на празднике знакомил Михаил. Кто-то там из городской администрации. Он тоже оглянулся на нас и как-то усредненно кивнул – то ли мне, то ли Ивану Алексеевичу. Еще пару человек обратили на нас внимание.

Точно – это она! На спинке стула девицы, сидящей с молодым человеком висело что-то бесформенно-бордовое. Я многозначительно повела глазами на их столик.

Иван Алексеевич оказался понимающим. Но не во всем.

- Почему вы решили, что это она?

- Я вам потом объясню, - прошипела я. – Давайте послушаем.

- А мы не покажемся подозрительными – сидим, слушаем? – иронично поинтересовался он.

- Нет. Смотрите мне в глаза.. так…со значением.

- Это как?

- Вот так. – я попыталась принять томный вид. А он попытался скопировать его. Вернее спародировать. Через минуту мы оба взорвались смехом. Какая там конспирация.

Нам принесли вино. Я сказала, что летом здесь, наверно, много людей. Иван Алексеевич подтвердил и недобрым словом помянул курортников. Я заинтересовалась этим предметом, так как на это лето я была обладателем ценной собственности - дома у моря. И беседа потекла очень непринужденно.

К счастью, у девицы оказался пронзительный голос. Я слышала ее реплики через одну.

- Не понимаю,… оплачено…обещал мне… деньги! – тут ее голос просто завибрировал на высокой ноте.

Некто из городской администрации скривился от ее резкого голоса и, кажется, попросил ее говорить тише. Больше я ничего не услышала, зато видела, как она, с довольным видом выходила из бара. На ней было пончо – вот о какой распашонке толковала тетя Маша.

Молодой человек не счел необходимым провожать ее. Вместо этого он долго общался с кем-то по телефону, а затем тоже ушел.

Мы посидели еще с полчаса и тоже засобирались. Затем мы долго плелись по пляжу, ночь была тихая и лунная, а разговоры – самые непринужденные. Я грела свою руку об его, и покойник со своей любовницей были от нас очень далеко. Возле дома голова у меня просветлела и я вспомнила, что мы были на задании. Иван Алексеевич довел меня до двери.

- А вы знаете, что это, все-таки, была она.

- Кто?

- Его любовница. Тетя Маша описала ее пончо. И я слышала, что он ей что-то обещал. И что-то о деньгах.

Иван Алексеевич застыл, затем набрал воздуха, выдохнул и сказал:

- Спокойной ночи.

- Что?

Но он быстро пошел к своему дому и хромота его была очень заметна. Я вздохнула.

Позже, уже почему-то на грани сна и яви я вспомнила, как он на меня смотрел – со значением, так, как я просила его в баре – и вдруг села. Голова была чистая и светлая, как будто не я только что засыпала. Он же собирался меня поцеловать! А я, со своей детективной прозой, испортила все. Что он обо мне подумает?

Спала я плохо. Во сне я, как принц из сказки о Золушке, примеряла пистолет к руке жены и любовницы покойного. Оксана Федоровна с пистолетом выглядела не очень, держала его как скалку или кочергу. Белесая девица была получше, ее выражение лица гармонировало с оружием. А затем пистолет пожелал примерить Иван Алексеевич, а мне этого так не хотелось. Он выглядел наиболее органично, только смотрел на меня со странным сожалением. А потом навел пистолет