В дерзких планах президента рисовался второй Минск – подземный город со множеством переходов, убежищ, укрытий, жилых комплексов. Куда бы могли укрыться сотни тысяч жителей. Где можно было переждать войну, управляя государством из числа людей, оставшихся на Поверхности и в других убежищах. Но война случилась слишком рано, удар был намного более разрушительным, чем ожидалось. А те, кто руководил созданием МУОСа, оказались ворами и разгильдяями. Подземное строительство к часу Х кое-где едва началось, а где-то не дошло и до середины. Но даже теперь то, что было сделано, внушало трепетное преклонение пред могуществом живших «до». Подземный Минск был изрыт, словно муравейник. Сотни километров переходов соединяли метрошные сооружения, подземные помещения двойного назначения, бункера и огромное число недостроенных полостей, которые когда-то должны были стать бункерами.

Теперь они топтались в одном из таких помещений. Кроме своей пятерки Зозон вел два десятка армейцев и шестнадцать бурлаков. Бурлаки по четверо прикованы цепями к двухсотлитровым бочкам на больших спаренных колесах. Бочки нужно дотащить до воды, открыть горловины, и только тогда бурлаков освободят. Ключи от цепей – только у убров. Бурлакам время от времени помогают армейцы – часто бочки приходится подымать и переносить на руках. Всего таких групп к озеру направлялось шесть.

Где-то далеко шумел дождь. Змеев не слышно. Но они уже совсем близко. Пока шли сюда, дважды встречали змеиные норы. Одна из них была совсем недалеко, и сквозняк, скользящий по этой норе, создавал тихий, но жуткий, леденящий душу звук. Молчание нарушила серия всхлипываний одного из бурлаков, перешедших в тихое вытье.

– Ты чего ревешь?

– Я боюсь… – ответил женский голос, сорвавшись на рыдание. – Я не хочу… отведите меня назад… Я не пойду, не пойду…

– Тихо, тихо. Успокойся, дура, ты ж сюда сама просилась… Это меня никто не спрашивал, а ты по своей воле…

Вера удивилась тому, что в бурлаки взяли женщину. Под капюшонами однотипных балахонов их лиц было не различить. По голосу бурлачке было не меньше тридцати. У нее начиналась истерика:

– Я не хочу… Верните меня назад… Отведите…

Женщина запнулась – кто-то из армейцев сильно съездил ее по лицу:

– Еще раз пискнешь, зэчка, я твои потроха по этой стене размажу.

Она больше не кричала, только громкие всхлипы да сбившееся дыхание выдавало то, что она еще жива.

Вера услышала голос Фойера, обращавшегося, видимо, к бурлакам:

– Чего она здесь?

Тот же бурлак, что недавно пытался успокоить свою товарку, словоохотно сообщил:

– Да я же говорю: сама напросилась. Нам хоть пообещали, что вернувшимся живыми объявят амнистию, но брали всех без разбору: хочешь не хочешь, а иди. Баб, понятное дело, брать не собирались. А эта давай надсмотрщикам ноги целовать, говорит: меня пустите… Амнистию, значит, она так захотела получить. Надсмотрщики сперва ее отпихивали. Да потом присмотрелись, что отбирать особо некого: за пару лет у нас там самые крепкие мужики доходягами становятся. А эта так недавно пришла, еще ничего, здоровая. Говорят: черт с тобой, хочешь – иди. А теперь, ишь ты, передумала. Да ведь дура с дуры. Ладно, мы – пожизненники, так и эдак подыхать скоро – и то без особой радости идем. А ей всего два года каторги отмеряли. Два года – это ерунда, если баба крепкая, да ляжет под кого надо, глядишь – до сроку и дожила б. Здоровья, понятное дело, не прибавилось бы – но все ж лучше, чем подыхать. Она это так к детям своим рвалась – а вместо этого в пасть к змеям угодит. Я ведь сразу понял, что если даже пожизненникам амнистию обещают – дело совсем гиблое, не вернемся мы оттуда…

– За что ж ее посадили? – поинтересовался Фойер.

– Да политическая она, бунтарка какая-то.

Кто-то из армейцев невзначай спросил:

– А ты за что?

Бурлак замялся:

– Ну я это… больше по криминалу.

Другой бурлак, до этого молчавший, с презрением прервал говорившего:

– Насильник он! Добренький такой: девочек-сироток усыновлял с женою своею. И насиловал их потом. А жена-скотина помогала ему в этом…

Зозон прервал говоривших:

– Все – время! Выходим!

4

Вера надела противогаз и пошла за Лисом. Он тихо распахнул ржавую металлическую дверь. В глаза резанул свет. Лил сильный дождь. Для выхода подбирали именно такую погоду – во время ливня меньше запахов, больше звуков и вибраций – змеям тяжелее ориентироваться. Они лишены зрения, зато имеют отличный слух, обоняние и осязание.

Убры отбежали на двадцать-тридцать метров от выхода и остановились, прикрывая выход основной группы. Пронизывающий ветер поздней осени доставал до тела даже через резину комбинезона. В двухстах метрах было озеро. До него – ни одного кустика, ни одной травинки. Только сбившийся в груды серый шлак. Змеи пожирали все вокруг – даже почву. И на сотни метров вокруг озера – каменистая пустыня, образованная выделениями этих гигантских тварей. В центре пустыни – озеро. Черное, безжизненно-зловещее. Только бурлящие волны, гонимые ветром выплескивают на шлаковый берег. Невольно возникло сильное желание вернуться в подземелья. Невозможно себе представить, что десятилетия назад эти берега были покрыты травой, на которой летом загорали полураздетые минчане и минчанки…

Вера поморщилась от раздавшихся из-за спины звуков. Пыхтя, создавая много шума, бурлаки и армейцы выталкивали тяжелые телеги-бочки. В трехстах метрах к северу Вера рассмотрела отряд Сплия – те уже выстроились в боевой порядок и тащили свои бочки к озеру. Вера порадовалась за них – шли они быстро и слаженно. Возникла мысль: а вдруг все обойдется удачно – все группы без проблем дойдут до озера, выльют цианид и спокойно уйдут с Поверхности.

Люди Сплия остановились, убры и армейцы засуетились, заставляя двигаться бурлаков. Вера перевела взгляд на озеро, и от увиденного ей сперло дыхание: огромный столб высотой в двадцать метров, пошатываясь, вздымался над водой. Кратчайший путь к озеру для группы Сплия – это идти прямо к торчащему из воды змею. Ученые говорили, что змеи могут долго не чувствовать приближающихся людей; что надо просто к ним тихо приближаться. А в группе Сплия бегали, суетились, возможно, кричали, и эта паника резко снижала их шансы остаться незамеченными. Наконец, Сплий и его люди снова двинулись к озеру.

Когда Сплий и его люди все же двинулись, тележки Зозона наконец-то тоже стали колесами на шлак, и они тронулись по направлению к озеру: Вера прикрывала левый фланг. Впереди – Паук, справа – Фойер, сзади – Лис. Командир – рядом с армейцами, которые сейчас со всех сил вместе с бурлаками налегают на бочки. Колеса местами проваливаются в мелкий не слежавшийся шлак, а местами натыкаются на крупные глыбы. Тащить очень тяжело. До озера еще метров триста, с таким темпом они дойдут минут за пять, еще