– Да, девушка, наворотила ты дел на свою голову.

– Не знала, что вы следите за новостями.

– Если человек моих лет будет следить за такими новостями, скоро от него ничего не останется. Просматриваю отдельные эпизоды этой бесконечной истории, только и всего.

– В том, что обо мне говорят, нет ни слова правды, – заверила она Отиса.

– Правды нигде нет. Вопрос в том, почему здесь, почему я, почему сейчас?

– Я спасла вашего сына от пожизненного заключения, от смертного приговора.

– Дозье не был серийным убийцей. Его оговорили, а ты защитила его. Не из христианской любви. Ты просто выполняла свои обязанности.

– Когда он привез меня сюда и познакомил с вами, то просил вас помочь мне как родственнику, если будет нужно.

– У меня одиннадцать сыновей и семь дочерей. Если ты будешь спасать каждого, мне жизни не хватит, чтобы расплатиться с тобой.

– Я избавлю вас от этого бремени, если мы договоримся сегодня.

Отис взял с маленького столика, стоявшего между креслами, жестянку с нюхательным табаком.

– Не хочешь? – спросил он. Джейн отказалась, и он сунул щепоть за щеку. – Когда ты приезжала в тот раз, я понял, кто ты такая. Я сказал тебе: Дозье ты, конечно, помогла, но больше всего хотела бы уничтожить наш несчастный маленький бизнес. Помнишь?

– А помните, что я ответила? – спросила она.

– Может, и вспомню, если пошевелю мозгами как следует.

– Я сказала, что да, хотела бы. Вы делаете любые наркотики, которых требует рынок. Ведете оптовую торговлю по всему Югу. Губите жизни. Ваш бизнес нужно закрыть раз и навсегда. Но я не участвую в проигранных делах. Допустим, я сообщаю о вас Агентству по борьбе с наркотиками, чего, вообще-то, никогда не делала. Против агентства внезапно ополчаются политики, готовые порвать за вас кого угодно, им приходится отступить, а меня считают крестоносцем, который не умеет соразмерять свои силы. Вот тогда вы и сказали, что у меня в жилах течет не кровь, а моча гремучей змеи. Думаю, это был комплимент.

Отис начал раскачиваться в своем кресле, глядя на машины, где дети прижались к стеклу, чтобы посмотреть на него. Спустя некоторое время он сказал:

– А кто этот высокий, в двухдверной машине?

– Шериф из Миннесоты.

– Шериф? Его можно купить?

– Хотите открыть представительство на севере?

– Просто решил узнать, кто он такой.

– Вряд ли он унизится до взятки, сколько бы вы ни предложили.

– И все же он здесь. Сбился с пути истинного вместе с тобой.

– Когда там случилось это несчастье, погибли его друзья и соседи. Он принял это близко к сердцу. Гораздо ближе, чем думает сам.

Отис все раскачивался в своем кресле. Облака тумана тянулись к восходящему солнцу парообразными руками, но исчезали, так и не дотянувшись до него.

– Ты говоришь о сумасшедшей бабе, которая взорвала губернатора?

– Она не была сумасшедшей. Это не то, о чем вы думаете.

– А я ничего и не думаю. Так сказали в новостях. Они швыряются словами, пока те не теряют всякий смысл.

Маленький жучок спешил по доскам веранды, чтобы заняться какими-то делами в своем микромире.

– Кретины, которые отрезают головы, расстреливают людей в ночных клубах. Ты никогда не думала, что кое-кто в правительстве ничуть не возражает против этого?

– А зачем им?

– Отвлекают нас, маленьких людей.

Отис, который, казалось, не смотрел на пол, вдруг резко остановился, давая крошечному жучку проползти между кривыми полозьями. Потом продолжил раскачиваться.

– Отвлекают от чего? – спросила Джейн.

С тех пор как она села, Отис ни разу не посмотрел на нее, теперь же удостоил мимолетным взглядом и полуулыбкой.

– Будто ты не знаешь. От своих делишек и пороков.

Отис снова посмотрел на машины. После паузы Джейн сказала:

– Мне нужна машина, старая и побитая. Снаружи – полное убожество, но быстрая как молния и надежная. Без навигатора.

– Тебе нужен резвый жеребец, чтобы рвать когти. Но у нас никто не торгует машинами вразнос.

– Да у вас под деревьями целый автопарк.

Он покачал головой, с полей шляпы слетела зеленая мушка.

– Девушка, не смеши меня.

– Еще мне нужно, чтобы один из ваших людей отогнал ту прокатную машину в луисвиллский аэропорт и сдал ее.

– Это шериф ее взял?

– Да.

– До Луисвилла путь неблизкий.

– У меня будут трудности, если машина исчезнет. И надо подкрутить счетчик, так, будто он катался только по Луисвиллу.

– Ты хочешь, чтобы я купил для нее новые покрышки, заменил масло, помыл и налепил стикер «Я люблю Иисуса»?

– Просто вернуть ее в Луисвилл, и все. И еще кое-что.

– Всего одно, да?

– Вы посылаете всех своих детей в колледж?

– Только тех, которые хотят. Есть такие, которых туда и на аркане не затащишь.

– Дозье пишет компьютерные программы. Он говорил о старшей сестре-кардиологе, о брате, который работает психологом-клиницистом.

– Меня не волнует, кем хотят стать дети, пусть только поклянутся никогда не соваться в политику. Не для того я их растил, чтобы они там изгваздались.

– Никто из них не собирается стать архитектором?

– Было бы здорово, да? Один из Фошеров придумывает всякие чудеса, а потом воплощает их в жизнь. Пока самое близкое, что у нас есть, – это строитель.

– Какой строитель?

– Такой, который строит.

– Он, случайно, не в Сан-Франциско живет?

– Случайно – нет. В Сан-Диего. Ухватил этот городок за хвост. Хотя и в других местах работал, включая и Фриско.

– Я бы хотела узнать его адрес и номер телефона.

Отис повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Серо-голубые глаза, казалось, стали в большей мере серыми, чем голубыми.

– Чтобы ты втянула его в свои проделки?

– Вы же знаете, я никогда так не поступлю.

– А откуда мне знать?

– Я могла бы поехать к Дозье и спросить об архитекторе. И узнала бы о вашем строителе. Но тогда я подвергла бы риску обоих.

Он долго смотрел ей в глаза, потом снова повернулся к машинам:

– Очень умно, что ты привезла с собой детишек.

– У меня не оставалось выбора.

– Что с ними?

– Они сироты.

– Это ты их сделала сиротами?

– Нет. Я пытаюсь доставить их туда, где они будут в безопасности.

Отис снова посмотрела на нее, взгляд его был острым, как разделочный нож.

– Если бы не они, ты бы уже давно остыла и лежала в лесу, с пулей в своей хорошенькой головке, пока тебе не выкопали бы могилу. Как только ты вышла из машины, снайпер взял тебя под прицел. А он стреляет без промаха.

– Вы не такой, каким себя изображаете.

– Значит, ты теперь знаешь меня лучше, чем я сам.

– Не лучше. Но достаточно. Вы сделаете то, о чем я прошу, но хотите меня напугать, так, чтобы я больше к вам не сунулась.

– Думай так, если тебе нравится. Но это не делает чести твоему здравому смыслу.

– Я могу заплатить вам двенадцать тысяч – за жеребца и за перегон арендованной машины в Луисвилл.

Еще по дороге она достала из сумки двадцать тысяч и разделила их на пять стопок.

– Двенадцать тысяч? – Отис