Пару раз я загоралась было желанием подойти к ней и попытаться помириться. Снова. Но потом настроение проходило, потому что я круглосуточно хочу спать. Столько информации, сколько я запихиваю в себя в последние дни, может воспринять адекватно разве что искусственный интеллект. Не говоря уже о физических тренировках, тренажерах, плавании, модельной походке, этикету… и так снова и снова, по кругу. Поэтому сегодня из «Бабочки» я выползаю на автопилоте. До закрытия клуба еще час, но Дженна отпустила меня пораньше, потому что клиентов уже почти не осталось. Те, кто остались, сидят в ВИП-ках, а ВИП-ки, разумеется, не предполагают ничьего постороннего присутствия.
Зеваю и прикрываю рот ладонью. Да уж, Алетта здорово удивилась бы, узнав, что я «ночую у нее» (потому что у нас якобы лабораторная на двоих, над которой надо трудиться вдвоем вне занятий). Это единственная отмазка для сестер, которая пришла мне в голову, то же самое я сказала Вартасу. Пожалуй, ему можно было бы сказать правду, но я побоялась, что он просто-напросто проболтается. Случайно.
А я не хочу давать девчонкам лишних надежд, пока не будет конкретики, и вообще не хочу, чтобы кто-то знал про «Бабочку». Сама не знаю почему. Возможно, из-за того, что происходит в ВИП-ках. Я видела, как одну девчонку заставили стоять на коленях, пока клиент на пару со своей спутницей не выпили бутылку игристого и пока им не надоело. Ничего такого действительно не произошло, но мне захотелось помыться. И это совершенно не то, о чем стоит знать моим сестрам. И даже Вартасу.
Мой образ почти готов, со стилисткой Дженна познакомила меня в первый же день. Критически меня осмотрев, эта женщина с ногами от ушей заявила, что мне пойдут голубые волосы. Ну как голубые… ближе к корням темно-синие, под цвет глаз, постепенно светлеющие, как морская глубина под солнечными лучами. Голубые так голубые, хоть зеленые. Мне уже без разницы, потому что я подписала контракт, к тому же так больше шансов, что меня не узнают даже случайно. Не представляю, конечно, кто может меня узнать, но у меня действительно очень запоминающаяся внешность. Даже несмотря на то, что все мы на время юбилея и аукциона будем в масках (это даже в договоре прописано), мои волосы будут светиться, как маяк из легенд. Не хо-чу.
Идея поработать в «Бабочке» нравится мне все меньше и меньше, но с ней я хотя бы могу смириться. Сейчас мне просто надо выспаться, потому что вечером — очередной интенсив по походке от Дженны, и если я не отосплюсь, то просто свалюсь с каблуков и захраплю прямо у нее в кабинете. До юбилея осталось девять дней. С этой мыслью я шагаю вперед и слышу оглушительный сигнал. Из предрассветной синевы прямо на меня несется эйрлат, и в ту минуту, когда я понимаю, что уже не успею никуда отпрыгнуть, меня резко дергают на себя. Эйрлат проносится мимо, взметнув мне прядь волос, обдав лицо потоками ледяного от первых заморозков воздуха. Я же оборачиваюсь и вижу… Вартаса.
— Ты что здесь делаешь?!
— А ты?
Он собран и серьезен, губы плотно сжаты, хмурится. Причем хмурится приблизительно так, как мог бы хмуриться парень, застукавший девчонку (уточняю: свою девчонку) с другим или увидевший ее выходящей ранним утречком из чужого дома. Все это мне совершенно не нравится, не нравится и то, как он на меня смотрит. Слишком цепкий у него взгляд, слишком пристальный. Как если бы он пытался вытащить у меня из мозгов все, что я сейчас думаю.
У въерхов есть такая технология: тебя засовывают в аппарат, который считывает мыслеобразы и выводит на экран. Об этом рассказывали в какой-то научно-напугательной передаче, из тех, что любила посмотреть на ночь Лэйси. Впрочем, в новостях еще и не такое показывают, но эта машина почему-то впечаталась мне в память. Ее используют во время допросов высшего уровня, и вряд ли они приятные. Впрочем, взгляд Вартаса сейчас немногим приятнее.
— Кажется, мы договорились, что ты не суешься в это дело, — говорит он пока еще спокойно, но я вижу, как играют желваки на его скулах.
— Кажется, мы не договаривались, что ты диктуешь мне, что делать, — парирую я, и только тут до меня доходит. — Откуда ты вообще знаешь, что я сюда езжу?
У парня дергается бровь.
— Ты что, за мной следил?! — выдыхаю, сжимая кулаки.
Последнее время все только и делают, что испытывают меня на прочность, и, кажется, запас этой прочности неумолимо подходит к концу.
— Я обещал Лэйс оберегать вас, — цедит он.
— Чего?!
Вартас закусывает губу, словно сболтнул что-то лишнее, но он действительно сболтнул лишнее. Я хватаю его за куртку и с силой толкаю в сторону.
— Ты, едх тебя задери, что только что сказал?!
— Вирна, ты все не так поняла…
— Да?! А как я тебя поняла?! — шагаю следом, сжимая кулаки. — И что я должна понять?!
— Я уже говорил, что Лэйс мне мало что рассказывала! — огрызается он. Перехватывает мои руки, когда я снова собираюсь вцепиться в него, и разводит в сторону, после чего быстро кивает в сторону.
Смотрю в том же направлении: на противоположной стороне застыл эйрлат политари. Вышедший из него мужчина пристально смотрит на нас. Не сговариваясь, мы подхватываем друг друга под руку и идем к станции гусеницы.
— Что. Ты. От меня. Скрываешь?! — шиплю я.
— Ничего! Только то, что сказал. Последнее время Лэйс была сама не своя, но, как я ни пытался ее разговорить, она так ничего и не сказала.
Наверное, я могла бы в такое поверить еще неделю назад, но только не сейчас. Не после того, что он выдал минутой раньше.
— Что она тебе рассказала?
— Ничего.
— Не ври!
Мое шипение нарушает воцарившуюся на улице тишину. Слышен
