– И он согласился на сделку? – спрашиваю я.
Кажется, он в восторге.
– Ах, тебе хочется знать? Заходи.
Делаю вдох и захожу. Жар почти невыносимый, запахом металла пропитана вся кузница. В темном помещении виден только пылающий огонь. Моя рука тянется к спрятанному в рукаве ножу.
К счастью, мы прошли мимо горна в жилую часть дома. Здесь беспорядок, все завалено красивыми вещицами – самоцветами, драгоценностями, клинками и прочим в том же духе. Мне он предлагает маленький деревянный стул, сам садится на низкую скамейку.
У него дубленое морщинистое лицо, серебряные волосы стоят дыбом, будто он дергает за них во время работы. Сегодня Гримсен не в расшитом драгоценностями камзоле: на нем потертая кожаная блуза поверх серой, запачканной пеплом рубахи. В больших ушах с заостренными кончиками – семь тяжелых золотых колец.
– Что привело тебя в мою кузню? – спрашивает Гримсен.
– Надеялась подыскать подарок для моей сестры. Она через несколько дней выходит замуж.
– Значит, что-то особенное, – говорит он.
– Я знаю, что вы легендарный кузнец, – продолжаю я. – Поэтому подумала, что вы, возможно, больше не продаете свои изделия.
– Какова бы ни была моя слава, я остаюсь торговцем, – говорит Гримсен, кладя ладонь на сердце. Похоже, он доволен лестью. – Но правда в том, что я не продаю за монеты, а обмениваю.
Можно догадаться, что меня ждет какая-то уловка. Смотрю на него, невинно хлопая ресницами.
– Что такого я могу предложить, чего у вас еще нет?
– Давай подумаем, – предлагает он. – Расскажи мне о своей сестре. Это брак по любви?
– Должно быть, – отвечаю, обдумывая вопрос. – Потому что никакой выгоды они не получают.
Он поднимает брови:
– Ага, понимаю. А сестра похожа на тебя?
– Мы близняшки.
– Значит, синие камни, вот ваш цвет, – делает вывод мастер. – Может, ожерелье из слез, чтобы она никогда не плакала? Зубастая булавка, чтобы кусать надоедливого мужа? Нет. – Он принимается топтаться по комнате. Потом поднимает кольцо. – Вещица для воспитания ребенка. – Взглянув мне в лицо, берет в руки пару серег. Одна в форме полумесяцев, другая – звезд. – Ах да! Вот что тебе нужно.
– А что они делают?
Гримсен смеется:
– Они красивые, разве этого недостаточно?
Я скептически смотрю на него.
– Вполне достаточно, учитывая, насколько они изящны, но готова спорить, что это не все.
Он радуется моей догадливости:
– Умница, девочка. Они не только красивы, но и добавляют красоты. Делают женщину красивее, чем она есть, мучительно прекрасной. От такой муж не уйдет очень долго.
Смотрит на меня с вызовом, думает, я слишком тщеславная, чтобы сделать сестре такой подарок.
Как хорошо он знает эгоистичное человеческое сердце. Тарин будет прекрасной невестой. Как же я, ее близняшка, соглашусь оказаться в тени? Разве смогу вынести ее красоту?
И все же, можно ли придумать подарок лучше для смертной девушки, выходящей за прекрасного представителя Воздушного народа?
– Что ты за них возьмешь? – спрашиваю я.
– О, какой-нибудь пустяк. Год твоей жизни. Блеск твоих волос. Звук твоего смеха.
– Мой смех не так приятен, как все остальное.
– Неприятен, но, готов спорить, он редок.
– Как насчет моих слез? Сможешь сделать еще одно ожерелье.
Он смотрит на меня, словно оценивает, как часто я плачу.
– Я возьму одну слезинку, – наконец говорит он. – И ты примешь у меня предложение для Верховного Короля.
– Какого рода предложение? – Мне уже интересно.
– Общеизвестно, что Королева Подводного мира грозит суше. Скажи своему королю, что, если он объявит войну, я изготовлю ему доспехи изо льда, о которые сломается любой клинок и которые сделают его сердце слишком холодным, чтобы испытывать жалость. Скажи ему, что я откую три меча и, будучи использованы в одной и той же битве, они заменят тридцать солдат.
Я ошеломлена.
– Скажу. Но зачем ты этого хочешь?
Лицо его сморщивается, он берет кусок ткани и полирует серьги.
– Я должен восстановить репутацию, миледи, и не только мастера по безделушкам. Некогда короли и королевы приходили ко мне как просители. Когда-то я выковывал короны и мечи, которые меняли мир. Это во власти Верховного Короля – восстановить мою былую славу, а в моей власти – укрепить его власть.
– А что будет, если мир ему нравится таким, каков он есть? – спрашиваю я. – Неизменным?
Гримсен смеется.
– Тогда я сделаю ему маленький стакан, который может останавливать время.
Слезинку из уголка глаза он забирает у меня с помощью длинного сифона. Потом я ухожу, унося с собой серьги для Тарин и множество вопросов.
Вернувшись в свои покои, цепляю серьги к ушам. Даже у зеркального отражения взгляд становится влажным и сияющим. Губы кажутся краснее, кожа светится, словно я только что встала из ванны.
Пока не передумала, заворачиваю их в тряпицу.
Глава 19
Остаток ночи провожу при Дворе теней, разрабатываю планы по охране Оука. Крылатые стражи, способные унести его по воздуху, если малыша попробуют заманить плеском волн, с которыми он раньше играл. Шпионка, переодетая няней, следующая за ним по пятам, не сводящая с него глаз и пробующая все, что он будет есть. Лучники среди деревьев, держащие на прицеле всякого, кто подойдет к моему брату слишком близко.
Сижу, стараюсь угадать, что может сделать Орлаг и как узнать, когда это случится, и тут в дверь стучат.
– Да! – откликаюсь я. Входит Кардан.
От изумления я даже вскакиваю. Не ожидала его здесь увидеть, но вот он, в помятом дорогом костюме. Губы слегка припухли, волосы растрепаны. Похоже, прямо из постели, причем не своей.
Кардан бросает мне на стол свиток.
– Итак? – спрашиваю я, и голос звучит так холодно, что лучшего и желать не надо.
– Ты была права, – говорит он, и слова звучат как обвинение.
– В чем? – уточняю я.
Он прислоняется к дверному косяку.
– Никасия выдала свои секреты. Потребовалось немного добрых слов и несколько поцелуев.
Наши глаза встречаются. Если отведу взгляд, он поймет, что я смущена, но, боюсь, он это и так знает. У меня горят щеки. Интересно, смогу я когда-нибудь смотреть на Кардана и не вспоминать о своих прикосновениях к нему.
– Орлаг планирует выступить во время свадьбы Локка и твоей сестры.
Опять сажусь в кресло, смотрю на лежащие на столе записи.
– Уверен?
Кардан кивает.
– Никасия сказала, что сила смертных растет, суша и море должны объединиться. И что так и будет – либо тем способом, на который она надеется, либо тем, которого мне нужно бояться.
– Звучит зловеще, – замечаю я.
– Похоже, везет мне на женщин, которые мне же и угрожают.
Не могу придумать, что на это сказать, поэтому сообщаю о предложении Гримсена отковать доспехи
