Это было отвратительно. Серафина пыталась пинаться, кусала его за руки, рвалась — но не могла высвободиться из его хватки.

Торн вдавливал ее в землю, душил. Серафина чувствовала, как трещат ребра. Несмотря на раны и разлагающуюся плоть, он, казалось, становился все сильнее и сильнее в своей жажде завладеть плащом.

— Я никогда не сдамся тебе, — рыкнула Серафина ему в лицо.

— Тогда ты умрешь, маленькая крысоловка…

Торн надавил с новой силой. У Серафины перехватило дыхание. Кислород перестал поступать в ее легкие, и она уже не могла ни двигаться, ни думать. Все еще продолжая отбиваться, Серафина чувствовала, как жизнь уходит из нее, как слабеют руки и ноги, все мысли заслонял яркий белый свет.

Серафина думала, что перед смертью должно наступать успокоение. Но она ничего подобного не испытывала. Ей еще нужно было сделать очень много дел, ответить на множество вопросов, отгадать кучу загадок. Вот это желание доделать и заставляло ее бороться. Она не хотела умирать, тем более — таким образом. Но сознание уплывало, жизнь вытекала, душа покидала ее…

Перед мысленным взором Серафины возникло лицо папаши, она услышала его голос:

— Ешь, овсянку, девочка, — требовательно говорил он.

— Не буду есть овсянку! — кричала она в ответ.

Папаша смотрел на то, как она погибает под тяжестью своего врага, и качал головой.

— Крысы не убивают кошек, девочка, — сказал он. — Так не бывает.

«Крысы не убивают кошек», — подумала она, с яростной решимостью притягивая душу обратно к себе.

— Крысы не убивают кошек, — повторила она, чувствуя, как возвращаются силы, и опять пытаясь бороться.

Серафина вытянула руку из-под Торна. И в этот миг огромный черный силуэт, свирепо рыча и сверкая зубами, стремительно вырос из тумана. В первое мгновение Серафина решила, что это черный волк.

Но это был не волк, а собака. Доберман.

Гидеан!

Гидеан вцепился в Торна, дернул на себя, снова бросился рвать и кусать. Но Торн успел подобрать с земли оброненный кинжал и ткнул собаку в бок. Гидеан, вскрикнув от боли, отскочил. И тут из логова вылетела пума и ринулась в бой. Она била Торна когтистыми лапами, скаля клыки, прижав уши к голове, словно была очень возмущена и встревожена тем, что он снова ожил. К ней присоединился Гидеан. Он впился зубами в руку Торна, отчего тот выронил кинжал, а затем начал рвать плечо мужчины, яростно мотая его по земле.

Серафина оглянулась на черный плащ, лежащий на снегу. Она схватила кинжал Торна и принялась кромсать им творение деревенского колдуна. Теперь она с ним расправится! Она резала и била, пытаясь прорвать ткань. Но плащ оборонялся, крутясь, шипя и гремя. Злобной черной змеей он обвился вокруг рук Серафины, обмотал плечи и туловище, а затем начал душить, как удав. Как она ни билась, но не могла пропороть неподатливую ткань.

Полы плаща скользнули вверх и стянулись на ее шее. Серафина хотела позвать на помощь, но из горла вырвалось лишь жалкое бульканье. Задыхаясь и хватаясь за шею, она попыталась подняться и очутилась прямо перед статуей крылатого ангела посреди прогалины.

«Я порезала палец, едва прикоснувшись к мечу».

Серафина рванулась вперед и ткнулась шеей в острие меча. Она ощутила обжигающую боль. Меч разрезал кожу, но одновременно вонзился в складки черного плаща. Едва лезвие пропороло ткань, плащ завизжал и зашипел. Серафина ухватилась за ворот и наконец-то оторвала его от себя, а затем, крепко зажав края плаща в кулаках, снова надела его на острие меча. Она протыкала детище колдуна снова и снова. Плащ визжал и извивался, как змея, но девочка кромсала его без остановки. А когда наконец остановилась, от него остались лишь мелкие клочки, валяющиеся у подножия статуи.

Тяжело дыша, Серафина упала рядом и прижала ладонь к ране на шее, чтобы остановить кровь. Потом оглянулась — Торн лежал, распростершись на земле, между ее спасителями. Он был сильным противником, но без черного плаща не мог справиться со скоростью, силой и челюстями Гидеана и пумы.

Серафину охватил восторг. Они добились своего. Все закончилось. Должно закончиться.

Но в тот момент, когда Гидеан и пума в последний раз рванули врага клыками, тело Торна вдруг зашипело, как шипит кусок мяса, который жарят на открытом огне. Он весь затрясся, кожа его запылала и осыпалась пеплом в кровь и кости. Плотное облако дыма поднялось от останков, которые таяли на глазах, словно воздух сжигал их, как огонь.

Гидеан отскочил и изумленно склонил голову набок. Пума убралась в логово, чтобы защитить котят.

Черные клубы вонючего дыма заволокли поляну. Стало невозможно дышать. Серафина закашлялась, замахала руками и решила, что пора убираться отсюда.

— Пойдем, Гидеан, — позвала она и, давясь отвратительным дымом, который разъедал горло, потянула пса за собой.

Но, ничего не видя во мгле, она тотчас споткнулась обо что-то твердое и растянулась на земле лицом вниз. Серафина думала, что зацепилась ногой за большой сук, но, оглянувшись, вдруг поняла, что это человеческая нога. Скуля от страха, она торопливо поползла в сторону. На земле лежало тело девочки с раскинутыми под странными углами руками и ногами.

27

Серафина проползла еще немного по прогалине, потом все же встала и, не помня себя от ужаса, посмотрела на тело девочки. У той были белокурые волосы и желтое платье. Желтое платье! Но как такое возможно?

Девочка лежала лицом вниз, и Серафине были видны только локоны, бледные ноги и согнутые пальцы рук.

Серафина сделала осторожный шажок в сторону тела, чтобы рассмотреть его получше. И в этот миг один из пальцев дернулся.

Серафина отскочила назад и схватилась за Гидеана. Пес зарычал и залаял, оскалив блестящие зубы.

Шевельнулась кисть руки, потом и вся рука, потом — нога. Как будто скелет выползал из могилы.

Серафине безумно хотелось убежать, но она заставляла себя стоять на месте. Тело медленно поднялось на четвереньки. Волосы свешивались длинными прядями, закрывая лицо. Серафина с ужасом представила под волосами окровавленный гниющий череп.