Вахрушев сгорел на этом деле.
Он уже здорово всем надоел, его больше не любили, да и характер у него испортился за последний год. Теперь он превратил в котлету подозреваемого, а тот все отрицал. В ментовке люди опытные, сразу увидели, что парень – их клиент, но за ним ничего не было. Чистенький. Обычно у таких типов за плечами хотя бы хулиганка. Нападение с попыткой изнасилования или еще что-то в этом роде. У этого ничего. И еще особенность. Когда психов берут, те довольно быстро колются и вываливают кучу подробностей о всех своих преступлениях. А эта сволочь вела себя предельно нагло, качала права и катила бочку на Вахрушева. Не знаю, стоит ли упоминать… Скажем так, Вася, не для протокола. Гена намекал, что парень – из очень влиятельной семьи. Мы просто кроме намека не имеем ничего. Но, похоже, у этого молодого человека было преимущество, недоступное рядовым психам, – он в принципе не привык и не умел бояться. Ему всегда все сходило с рук. А теперь его собакой покусали, морду попортили, и он горел желанием Вахрушева посадить. И чудом в общем не посадил. Мы понятия не имеем, на каком уровне разруливался этот инцидент. Но молодой человек отправился домой к мамочке, а Вахрушев загремел из ментовки.
– Он даже не запил, – сказал главред. – Просто осатанел. Такая холодная решимость довести дело до конца, неважно каким образом… Мне страшно было. Он твердил: это Ижевск, мы крокодилы, мы уродов жрем. Тут уродам не место.
– Геннадий открыл на маньяка охоту частным порядком. Он был уверен, что парня уберут из города, и тот еще черт знает чего наворотит там, где к его появлению совсем не готовы. Маньяк получал огромную фору по времени. Сколько будет жертв, поди угадай. Но Гена рассчитывал, так сказать, на прощальный выход. Маньяк ведь захочет доказать себе, что победил, и может творить что угодно совершенно безнаказанно… Через месяц Гена застукал его в парке Кирова.
Парень учился на своих ошибках, помимо цепи у него был топор, и он тяжело ранил Пса. А еще у него теперь был мотоцикл. Гена водил отменно, догнал его на плотине и сбил. Но сам неудачно свалился и влетел головой в ограждение. Маньяк поднялся и уехал. Пес кое-как приковылял к плотине, но до тела хозяина уже не дошел. Говорят, он страшно выл, почти кричал. И упал рядом с мотоциклом. Так их и нашли.
Вася шмыгнула носом и спросила:
– Там разве не было сторожки тогда?
– Была. Охрана сразу вызвала милицию, но сама ничего толком не разглядела. Или ее заставили не видеть, кто знает.
– Плотина, – сказал главред. – Сердце Ижевска, его смысл. Дак чё тебе, Леша, не интересно, кто живет в пруду. Но кто живет в плотине?
– Пустой разговор, – Кузьмин покачал головой. – С тебя хватит того, что я во все это верю? И не пытаюсь рационализировать?
Главред молча кивнул и налил себе еще.
– Говоря по чести, большего я не имею права желать. Ладно, закругляемся. Погибших мы похоронили – нам сказали, что это банальная авария, мотоцикл я забрал. Он простоял в гараже ровно одну ночь – его угнали. Очень аккуратно, открыв замок и навесив обратно. Я грешил на отца: тот видеть больше не мог этого «пса». Вообще не любил мотоциклы, а когда погиб Гена… Взял с меня слово, что в жизни не сяду на два колеса. Я купил «ижа», только когда умерли родители. Скоро, очень скоро…
– Тот мотоцикл, пес-призрак, каким мы его знаем, появился тем же летом, – продолжил Кузьмин. – Кстати, ему так и не дали клички, его с самого начала звали в городе просто «мотоцикл». Иногда он исчезал на пару-тройку лет, но обязательно возвращался. Постепенно вокруг него сложилась некая субкультура – все эти гайки и свечи.
– Ну скажи, скажи! – попросил главред.
– Хочешь, чтобы я тоже разревелся?
– Не прикидывайся каменным.
– Так я не каменный и никогда им не был, – просипел Кузьмин и поспешно налил себе коньяка. Быстро выпил. Откашлялся.
– Гайки привязывают на Долгом мосту, потому что я не могу ходить на плотину. Меня оттуда вышвыривает. Физически. Не знаю, кто или что живет в плотине. Но с тех пор, как погиб Генка, я там… Не могу находиться. Поэтому, когда я выдумал гайки и свечи, гайки пришлось на Долгий мост перекинуть. И саму легенду отодвинуть от плотины. Так, чтобы плотина не упоминалась.
– Так это вы… – прошептала Вася восхищенно.
– Да, это я придумал. Отплатил Генке, которому по гроб жизни обязан. Генка придумал меня, а я – вот так. Стыдоба. Молодой был, глупый.
– Да что же тут стыдного? – удивилась Марина. – Потрясающе! Вы… Вы замечательный!
– Это ты еще не знаешь, какой он замечательный!
– Дак чё стыдного – масштаб, – отрезал Кузьмин. – Непонятно? Долго объяснять. Забудьте.
– Пять рублей, – сказал главред.
– Опять я на работе. Всегда на работе. Когда это кончится?
– Никогда. Репортер – это пожизненно.
– Завтра отдам, нет мелочи. Ну и… Да, важное. Гайки не я снимаю с перил. Собирался-то сам, а черт знает, кто их таскает. Ну и наконец… Мы по мере сил отслеживали убийства в городе. Профессия здорово помогла. После гибели Генки здесь не было местных серийников, только заезжие. Их всегда ловили быстро, и убивали они не в лесных зонах. А то бы им мотоцикл помешал. Ну, мне так кажется.
– А этот придурок, который нападал на женщин в Индустриальном? – вспомнила Вася. – Его по собственной собаке еще опознали.
– Во-первых, он никакой не маньяк-серийник, а тупой придурок, много раз судимый – кражи, вымогательства, убийства. Во-вторых, мотоцикл зимой спит, в-третьих, обрати внимание, чем все кончилось. Этот кретин выгуливал свою псину, кинулся на женщину в лесополосе, та закричала, он убежал с такой скоростью, что собака отстала. Полицейским осталось пойти за ней следом, молодцы ребята, соображают…
Позвонили в дверь. Все посмотрели на часы, потом недоуменно переглянулись.
– Кому не спится в ночь глухую… – пробормотала Марина и пошла открывать.
– Откройте, полиция, – буркнул главред.
– Ну давай накатим, пока нас не повязали, – сказал Кузьмин.
В прихожей неразборчиво бормотали, потом раздался звонкий смех. Появилась Марина, зажимая рот ладонью. За ней вошел Иванов, очень серьезный.
В руках у него была внушительная охапка роз и бутылка коньяка.
– Хочу при всех, – заявил он. – Дорогая Марина, я вел себя с вами как последний идиот. К несчастью, со мной это бывает от смущения. Я, если честно, очень застенчив. Особенно стесняюсь перед такими
