И чего Мэллори так разволновалась из-за этой бабуси? Я мог бы с ходу показать еще с десяток пассажиров круизного судна, выглядевших даже более чудаковато. И тут старуха посмотрела в нашу сторону. Глаза у нее оказались белые, бельмастые, но их взгляд пронзил меня насквозь. Она словно воткнула мне в грудь свои спицы.
Миг спустя спины туристов заслонили старуху, и неприятное ощущение прошло.
Я сглотнул.
– Кто?..
– Идем! – сказала Мэллори. – Нельзя ее упускать! – И она бросилась к лавке товаров для вязания.
Мы с Самирой, встревоженно переглянувшись, поспешили следом.
Казалось бы, престарелая особа в свитере из сахарной ваты не могла уковылять далеко, но когда мы добрались до вязальной лавки, старуха была уже в двух кварталах впереди. Мы бросились за ней, лавируя среди экскурсантов, велосипедистов и ребят с каяками. Мэллори бежала впереди, не дожидаясь нас. Когда мы догнали ее, она стояла, вцепившись в цепное ограждение небольшого вокзальчика, и озиралась в поисках ускользнувшей жертвы.
– Ты нашла поезд, – заметил я.
У платформы стояло с десяток ярко раскрашенных вагончиков старинного вида. Туристы, возбужденно переговариваясь, занимали места. Железная дорога вилась вверх по холмам и исчезала в ущелье за ними.
– Где она? – буркнула Мэллори.
– Да кто «она»-то? – спросила Сэм.
– Вон! – Мэллори показала на последний вагон, куда как раз садилась бабулька в сахарной вате. – Нужны билеты, – отрывисто сказала Мэллори. – Быстрее!
– Надо найти остальных, – возразила Самира. – Мы же договорились встретиться…
– НЕТ ВРЕМЕНИ!
Мэллори чуть ли не силой вытрясла из Самиры норвежские кроны. (Местную валюту, разумеется, нам выдала запасливая Алекс.) При помощи изрядного количества ругательств и размахивания руками ей удалось купить у станционного служащего три билета на поезд, после чего мы бросились к турникетам и едва успели запрыгнуть в последний вагон, когда двери уже закрывались.
Внутри было жарко, тесно и не продохнуть от туристов. Пока поезд пыхтел вверх по склону холма, на меня накатила такая тошнота, какой я не испытывал… гм, со вчерашнего дня, когда жарил на вертеле драконье сердце в Альфхейме. И мне было ни капельки не легче от того, что время от времени я улавливал обрывки птичьих разговоров снаружи – я по-прежнему понимал их, и речь шла в основном о том, где перехватить сочного червячка или жучка.
– Так, Мэллори, а теперь объясни, – твердо сказала Самира. – Почему мы преследуем эту старушку?
Мэллори медленно шла по проходу, разглядывая пассажиров.
– Это та самая, из-за которой я умерла. Это Локи.
Сэм чуть не села на колени к какому-то старику.
– Что?!
Мэллори вкратце пересказала ей свою историю, которую я услышал от нее несколько дней назад: как она заложила бомбу, а потом пожалела об этом, а потом к ней явилась старуха и убедила вернуться и разминировать машину, используя пару суперкинжалов, оказавшихся супербесполезными. И – ба-бах.
– Но Локи?! – переспросила Самира. – Ты уверена?
Я понимал, почему ее голос так дрожит. Она, конечно, училась сопротивляться папочке, но никак не ожидала, что придется применять этот навык в деле здесь и сейчас. Это все-таки не тот предмет, по которому внезапные экзамены в радость.
– А кто еще это мог быть? – оскалилась Мэллори. – Ее тут нет. Давайте посмотрим в следующем вагоне.
– Ну догоним мы его – или ее. И что тогда? – спросил я.
Мэллори достала из ножен один из своих ножей.
– Я ведь говорила. Эта дамочка убила меня. Я хочу вернуть ей ножи, острием вперед.
В следующем вагоне туристы липли к окнам, фотографируя ущелья, водопады и старинного вида деревушки. Долина походила на лоскутное одеяло возделанных полей. Горы отбрасывали заостренные, как столбик в солнечных часах, тени. За каждым поворотом дороги открывался еще более восхитительный вид.
Мы с Самирой то и дело останавливались, не в силах оторваться от красоты за окнами, но Мэллори было не до пейзажей. Во втором с конца вагоне старухи тоже не оказалось, и мы двинулись дальше.
В следующем вагоне, дойдя до середины, Мэллори вдруг замерла. Сиденья в дальнем конце вагона были повернуты друг к другу: три места по ходу поезда, три против. Вагон был переполнен, но в этом отсеке не было никого, кроме старухи. Она сидела к нам лицом, вязала и напевала без слов, не обращая внимания ни на красоты природы, ни на нас.
В горле Мэллори зародился глухой рык.
– Погоди. – Самира схватила ее за руку. – В этом поезде полно смертных. Давай сначала хотя бы убедимся, что это Локи, а уж потом начнем крушить и убивать, хорошо?
Если бы я попробовал остановить Мэллори, наверное, получил бы рукоятью ножа по кадыку. Но поскольку к ней обратилась Самира, она убрала нож.
– Ладно, – сказала она. – Сначала поговорим. А потом я убью ее. Ты довольна?
– Счастлива, – кивнула Самира.
Чего никак нельзя было сказать обо мне. Лично я чувствовал себя где-то между двумя состояниями: «как на иголках» и «пристукнутый пыльным мешком». Но все-таки я пошел следом за девушками к старухе в белом.
Не отрывая глаз от вязания, она приветствовала нас:
– Ну, здравствуйте, мои дорогие. Присаживайтесь, пожалуйста.
Голос ее оказался сюрпризом: он подошел бы юной красавице, особенно дикторше на пропагандистской радиостанции, пытающейся заверить вражеских солдат, что она на их стороне. Какой-нибудь норвежской Нэнси. Или фломской Фло.
Ее лицо было нелегко разглядеть, и не только из-за широких полей шляпы. Черты незнакомки испускали белое сияние, такое же мягкое, как ее свитер. Возраст ее определить было невозможно, казалось, она была одновременно и маленькой девочкой, и подростком, и юной женщиной, и бабушкой – все эти лица просвечивали друг сквозь друга, как слои прозрачной луковицы. Возможно, она не смогла выбрать, какой гламур напустить на себя сегодня, и решила использовать все личины разом.
Я переглянулся с девушками. Мы молча проголосовали.
– Присесть? – жестом спросил я.
– Убить? – предложила Мэллори.
– Присесть, – отрезала Самира.
Мы протиснулись и уселись на сиденьях напротив старухи. Я не сводил глаз с ее спиц – как бы бабушка не атаковала ими. Но она знай себе вязала что-то из пушистой белой пряжи – кажется, сахарно-ватный шарф.
– Ну? – рявкнула Мэллори. – Чего тебе надо?
Старуха неодобрительно поцокала языком:
– Деточка, разве так положено вести себя со мной?
– Будь моя воля, я бы обошлась с тобой еще хуже, Локи! – зарычала Мэллори. – Из-за тебя меня убили!
– Мэллори, – вмешалась Сэм. – Это не Локи.
В ее голосе отчетливо слышалось облегчение. Я не знал, откуда у нее такая уверенность, но надеялся, что Самира права. В этом поезде слишком тесно, чтобы орудовать сверкающим копьем из света или поющим мечом.
Лицо Мэллори пошло красными пятнами:
– Что значит – не Локи?
– Мэллори Одри Кин, – с мягким укором произнесла старая леди, – неужели ты правда все эти годы думала,
