– Прости, Сэм! – Я не знал, куда глаза девать от стыда. – Я раньше никогда не бил попугаев.
А Сэм в ответ рассмеялась, хоть у нее и шла кровь носом:
– Ничего страшного. Давай-ка еще разок попробуем.
И мы с ней дрались, покуда оба не выдохлись. Тогда Алекс объявила, что тренировка окончена, и мы устало привалились к щитам, развешанным вдоль борта.
– Фу-у-у! – выдохнул Джек, зависнув рядом. – Я без сил!
Поскольку вся затраченная им энергия выкачивалась из меня, как только я брал его в руки, я решил, что пусть он пока повисит в виде меча. А то как-то не хочется лишиться чувств до обеда.
Но я-то хотя бы могу пообедать.
Я глянул на Самиру:
– Вся эта штука про Рамадан… Серьезно, я не понимаю, как ты это выдерживаешь.
Она подняла брови:
– Ты имеешь в виду, зачем я это делаю?
– И это тоже. Тебе правда надо соблюдать пост целый месяц?
– Да, Магнус. Ты удивишься, но месяц Рамадан длится ровно месяц[38].
– Я гляжу, чувство юмора ты не теряешь.
Она промокнула влажное лицо полотенцем. (Хорошо, хоть это не запрещено.)
– Уже больше половины месяца прошло. И все не так плохо. – Сэм нахмурилась. – Хотя если мы погибнем до окончания Рамадана, вот будет неприятность.
– Именно, – подтвердила Алекс. – Локи спалит Девять Миров, пока ты постишься, а ты и глоточка воды выпить не сможешь. Ай-ай-ай.
Сэм хлопнула ее ладонью по руке:
– Но признай, Фьерро, что сегодня у меня лучше получалось сосредоточиться. Рамадан помогает.
– Ну, может, – согласилась Алекс. – Ты совсем чокнутая со своим постом, но сейчас я беспокоюсь за тебя чуть меньше.
– У меня в голове ясность, – настаивала Сэм. – И пустота, но в хорошем смысле слова. Я уже не так много зависаю. Когда мы встретимся с Локи, я буду готова, иншаалах.
Сэм нечасто произносит эту формулу, но я знаю, что она значит: «Если богу будет угодно». Ей это, очевидно, придает уверенности, но тут мне ее не понять. Сказать «Я совершу подвиг, иншааллах» – все равно что сказать «Я совершу подвиг, но только если меня до того не переедет грузовик».
– Ну, мы не знаем, что нас ждет при встрече с мамочкой-дефис-папочкой, – ответила Алекс. – Но я ощущаю робкий оптимизм. Ты не угробила Магнуса, и это уже хорошо.
– Вот спасибочки, – пробормотал я.
То есть Алекс не особенно приветствовала бы мою гибель. Не бог весть что, но приятно. От этой мысли у меня внутри растеклось блаженное тепло. Ну и ну. Вот размазня!
Всю вторую половину дня я что-то делал на «Большом банане». Плыл-то он сам по себе, но работы на борту все равно хватало: драить палубу, распутывать лини, не давать Мэллори и Хафборну поубивать друг друга. И все эти хлопоты отвлекали меня от мыслей о грядущем поединке с Локи или о Блитце с Хэртом. Их нет уже три дня, и до летнего солнцестояния у нас меньше двух недель, да и то, если льды не растают раньше и не выпустят корабль Локи. Сколько Блитц с Хэртом проищут эту каменюку?
Вообще, вся эта история с точилом навевала мне плохие воспоминания. О нашем прошлом приключении: как мы с Хэртом и Блитцем добывали камень Скофнунг. Я внушал себе, что связи тут никакой. В этот раз не будет ни палящего солнца Альфхейма, ни водяных стражниц-никс с их дьявольскими скрипками, ни хмурого деспотичного папаши-эльфа.
Совсем скоро Хэрт и Блитц вернутся и поведают нам, какие еще препятствия мы должны взять. Каждый раз, когда волна разбивалась о нос, я вглядывался в пенные брызги, втайне надеясь, что из них восстанут мои друзья. Но брызги оставались брызгами.
Пару раз за день мимо борта мелькали морские змеи – совсем малютки, футов двадцать в длину. Они косились на корабль, но наброситься на него не решались. То ли им не нравился цвет добычи, то ли отпугивало Джеково пение.
Джек болтался возле меня, то распевая хиты «Аббы» (кстати, викинги «Аббу» просто боготворят)[39], то пускаясь в долгие рассказы про старые деньки, когда они с Фреем бродяжили по всем Девяти Мирам, неся счастье и солнечный свет, ну и время от времени кого-нибудь убивая.
Ближе к вечеру мне предстояло выбрать свой собственный тест на выживание: то ли превратить Джека в кулон и вырубиться от наших с ним совместных свершений, то ли продолжать слушать его пение.
Когда солнце начало клониться к горизонту, я не выдержал. Еле доковыляв до кормы, где лежал мой спальный мешок, я улегся. Самира на баке совершала вечернюю молитву, и ее напевный речитатив успокаивал и убаюкивал.
До чего все-таки странно: мусульманская молитва Магриб на борту викингского корабля, битком набитого язычниками и атеистами. Хотя ведь предки Самиры имели дело с викингами еще в Средние века. Так что, возможно, не впервые кто-то обращается к Аллаху с палубы драккара. В мире, точнее, во всех мирах, все так тесно переплетается, и вот это по-настоящему круто.
Я превратил Джека в кулон и едва успел повесить его на цепочку, прежде чем отключился.
А во сне мне выпало стать свидетелем преступления.
Глава XVI
Человек-плевок против цепной пилы. Как думаете, чья возьмет?
Я стоял в компании четырех богов на гребне холма, рядом с развалинами крытой камышом хижины.
Один опирался на толстый дубовый посох, под синим дорожным плащом серебрилась кольчуга. За спиной висело копье, а на боку – меч. Здоровый глаз сверкал из-под широких полей синей шляпы. Седая борода, повязка на глазу и разномастное оружие – все это создавало впечатление, что он собрался на Хэллоуин, вот только не решил окончательно, кем нарядиться: волшебником или пиратом.
Рядом стоял Хеймдалль, страж моста Биврёст. Видимо, смартфоны еще не изобрели, потому что Хеймдалль не фоткал все подряд каждые пять секунд. На страже была одежда из плотной белой шерсти, а за спиной его перекрещивались буквой «Х» два меча. Рог Гьяллар, Возвеститель Судного дня, болтался у него на поясе, что, по-моему, являлось верхом легкомыслия. То есть любой может подкрасться сзади, дунуть в рог чисто смеха ради – и вот вам, пожалуйста, Рагнарок.
Третий бог, мой отец Фрей, склонился над пепелищем. На нем почему-то были потертые джинсы и фланелевая рубашка, хотя такую одежду в те времена носить не могли. Наверное, Фрей подрабатывал средневековым тестировщиком продукции у какого-нибудь производителя спортивной экипировки. Светлые волосы волнами ложились
