— Прыгай, — кивнул Костя, перегнувшись через пассажирское сиденье и открыв дверь.

— Кость, не думаю, что стоит… — начала по привычке сопротивляться Марина, топчась у машины.

— Иванова, тут парковка только для сотрудников, так что не создавай мне проблем. Тем более с налоговой. Сама же заколебешься их разгребать, — балагурил Бирюков тоже по привычке.

— Ладно, — сдалась Марина, не в силах скрыть улыбку, и села в машину.

— Тебе обед полагается? Я как раз ехал перекусить, — сразу предложил Костя, выруливая на дорогу.

— Это как-то неудобно… — повела плечами девушка, явно не ожидая от Кости такого предложения.

— Неудобно, Мариночка, это когда стоишь на морозе ночью без пальто с жутким стояком и горящей от пощёчины мордой. А обедать в ресторане очень даже удобно, — мстительно заявил Бирюков.

— Кость… Я…

— Давай все на месте, — обрубил он, лавируя в полуденном трафике.

Косте доставляло удовольствие то, как ерзала Марина, как она откровенно нервничала, путалась в словах, поправляла волосы дрожащими пальцами. Он косился на нее, любуясь и злясь одновременно. Потому что она была такая правильная и красивая, порочная врушка с двойными стандартами, но все равно безумно милая, солнечная, притягательная и… не его. Если раньше Костю не волновало наличие у Марины мужа, то сейчас, избавившись от морального утяжеления в виде Вики, он очень явно осознал, что его бухгалтер — девушка несвободная. Конечно, препятствием были и профессиональные заморочки Усманова, но этот пункт Бирюков считал не таким важным.

«И чего я вообще так завелся? — недоумевал Костя, паркуясь у «ДТ». — Маринка, конечно, сладкий запретный плод, но на ней свет клином не сошелся. Главное сейчас — вернуться к нормальному общению. В койку эту святошу хрен затащишь».

Однако Бирюков не мог отказать себе в удовольствии смутить Марину, и пока она возилась с ремнем безопасности, он обогнул машину, открыл дверь и галантно предложил руку. Девушка проигнорировала его открытую ладонь, нахмурившись. Костя усмехнулся, подождал, пока она выкарабкается самостоятельно, щелкнул сигналкой и направился к салуну.

— Была здесь? — спросил Бирюков.

— Нет, — коротко ответила Марина и снова нахмурилась, когда он открыл дверь, пропуская ее вперед. — Прекрати это дерьмо, Бирюков.

— Солнце мое, это не дерьмо, а банальная вежливость, — продолжал глумиться Костя.

Иванова уже приготовилась наехать на него, но закрыла рот, увидев, что к ним из-за стойки хостесса спешит девушка.

— Кос, ты чего не позвонил, не предупредил? — защебетала миловидная шатенка, подставляя Бирюкову щеку для поцелуя.

«Вот бабник», — подумала Марина, закатывая глаза.

— Да чего звонить-то? — пожал плечами Костя, без стеснения обнимаясь с девушкой. — Ты же знаешь, Ирк, одна нога тут, другая там. Когда освободился, тогда и обед. Митяй звонил?

— Писал, — поморщилась Ирина.

— Возвращаться не собирается?

— Кто ж его разберет? — девушка сникла, но тут же взбодрилась, стрельнув глазами в Марину, которая уже сдала пальто в гардероб и поправляла волосы у зеркала. — А ты с подругой, смотрю, при свете дня гуляешь. Неужели комариха Панина наконец обожралась твоей кровищи и лопнула?

Костя не сдержался, хохотнул.

— Это Марина Иванова, мой бухгалтер, — не без труда, но взял себя в руки Бирюков. — Марин, Ира Токарева, управляющий салуна и сестра моего друга. Ну и мой друг тоже.

— Ну спасибо, Бирюков, — скривилась Ира, протягивая Маринке руку. — Приятно познакомиться. Простите, не знала, что у Костика такой симпатичный главбух.

— Я не глав, просто бух, — улыбнулась и Марина, отвечая на рукопожатие, проникаясь симпатией к этой девушке.

Отчего-то Ира стала ей нравиться больше, едва она поняла, что Костя с ней не спит. Ну а реплика про комариху даже позабавила.

— Вип свободен, Ириш? — прервал их обмен любезностями Костя.

— Свободен, свободен. Дорогу помнишь или проводить?

— Помню. Два лосося нам сообразите?

— О, я бы только кофе попила, — запротестовала Марина.

— Два лосося, — игнорировал ее восстание Бирюков.

Ирина понимающе кивнула, а Марина закусила губу, решив не устраивать разборок на людях.

Они прошли к уютной кабинке, где расположились на кожаном диване подальше друг от друга. Буквально через минуту официантка принесла два капучино, заверив, что еда будет очень скоро, и бессовестно подмигнула Косте, которого по все видимости знала весьма близко.

— Значит, это бар твоего друга? — решила нарушить молчание Марина, потому что Костя явно не собирался делать это первым.

— Ага, — кивнул он, тыкая что-то в телефоне.

— И он сейчас в отъезде, а Ирина ведет дела?

— Какая ты у меня умница, Мариш, все схватываешь на лету, — оскалился Кос.

Марина пригубила кофе, чувствуя, как румянец растекается по ее щекам, а в груди бурлят смущение, гнев и паника.

— Тебе доставляет удовольствие унижать меня?

— Каким образом я тебя унижаю? — тут же посерьезнел он.

— Все эти «дорогуши», «солнышки», «у меня», — перечисляла Марина. — Обязательно нужно меня так называть?

— Марин, я тебя всегда так называю. И тебя это не беспокоило… раньше.

— Раньше… — повторила девушка, прикрыв глаза, и прошептала: — Прости, Кость.

Она спрятала лицо в ладонях, стараясь унять эмоции. Костя дал ей минуту прийти в себя, решив не добивать, ведь девушка и так находилась на грани срыва.

— Не надо извиняться, Марин, — примирительно проговорил он.

— Надо, Кость. Надо, — вдруг выпалила она, подняв глаза. — Это же я тебя поцеловала. Я об тебя терлась, пока мы танцевали. Я была не против, когда мы пошли на диван. Я вела себя как шлюха и почему то очень расстроилась, когда ты меня ею назвал. Я сама себе должна была по щекам надавать.

— Господи, девочка, ну что ты такое говоришь? Никакая ты не шлюха…

— А как же это называется? — развела руками Марина.

— Немного перепила, — нашелся Костя. — С мужем, наверное, поругалась еще? Да?

— Угу, — кивнула она, морщась при упоминании мужа.

— Ты просто немного ошиблась, Марин.

— Немного, — хмыкнула Иванова. — Ты злишься на меня, да? Я сама на себя злюсь.

— Ну я вчера настроился на секс. Ты так классно двигаешься, очень настраиваешь, знаешь ли…

— Костяааааа, — заскулила Марина.

Но продолжить ныть ей не представилось возможности, потому что официантка принесла еду. Они кивали и улыбались, пока на столе расставляли тарелки. Марина хотя и думала, что ей кусок в горло не полезет, но запах был так восхитителен, что она тут же почувствовала зверский голод. Ее пустой желудок мгновенно отозвался урчанием.

— А говорила, кофе-кофе, — поддел Костя, не собираясь прикидываться, что не слышал. — Ешь давай. На вкус еще лучше, чем пахнет.

Они взяли паузу в разговоре, заняв рот едой. Марина не сдержалась и застонала от удовольствия, но тут же одернула себя. Костя спрятал улыбку, решив ее не смущать, хотя звук, который издала девушка, стрельнул ему прямо в пах.

Бирюков вообще запутался в своих чувствах. Он откровенно обрадовался звонку Марины, а потом, увидев ее, разозлился. Ему нравилось дразнить ее, выводить на эмоции. Но как только девушка сломалась, признав свою слабость, Костя почувствовал себя говнюком. Он попытался разрядить обстановку, но только еще сильнее расстроил Марину. И теперь он жевал, усиленно размышляя, как сгладить все это дерьмо.