- Это нетрудно. Стоит им только предложить.

- И не бывает никого, кто бы отказался?

- Конечно, есть девицы, которых не совратить. Но тем хуже для них!

- Абсолютно верно, - согласился Марио. - А вы? Вам нравится быть покоренной и совращенной?

- Да, я люблю быть пассивной.

И, улыбнувшись своему признанию, пояснила:

- Но при условии, что мои совратительницы красивы. Я боюсь всякой некрасивой женщины.

- Совершенно правильное мышление, - снова одобрительно произнес Марио. И вернулся к своей, судя по всему, излюбленной теме:

- Вы сказали, что ваш муж в курсе ваших приключений. Но он их одобряет?

- Он даже их поощряет. Никогда у меня не было столько связей, как с тех пор, как я вышла замуж.

- А он не боится, что ласки ваших подруг отвратят вас от него?

- Глупости! Любовь женщин совсем не то, что любовь мужчины. Одно другого не заменяет. Нужно, чтобы было и то, и это. Быть только лесбиянкой - значит слишком от многого отказаться.

Такая категоричность неожиданно насторожила Марио:

- Предполагаю, что ваш муж тоже пользуется прелестями ваших любовниц... Эммануэль шаловливо улыбнулась...

- Особенно тех, которые мечтают об этом, - откликнулась она.

- А вы не ревнуете?

- Это было бы смешно.

- Вы правы, - сказал Марио. - Радость надо делить с близкими.

Он прикрыл веки, словно вызывая заманчивые образы. И Эммануэль тоже постаралась представить себе обнаженные тела своих подруг, такие голые, такие горячие наощупь, такие красивые! И новый вопрос Марио донесся до нее из прекрасного далека:

- А он?

- Он? - Эммануэль широко раскрыла глаза.

- Ну да, ваш муж. Он много мужчин для вас добывает?

- Что вы, - протянула удивленная до глубины души Эммануэль. - Конечно, нет!

- В таком случае, - холодно заключил Марио, - я не могу понять, в чем же для вас обоих заключается преимущество супружеской жизни.

Он отхлебнул шампанского, смакуя его, и снова спросил, на этот раз насмешливым, пренебрежительным тоном:

- Вы что, запрещаете ему любить других? Эммануэль поспешила ответить отрицательно. В глубине души она не была уверена, что этот ответ ее украшает.

- А вы говорили ему, что он может это делать?

- Не совсем так, конечно, - прерывающимся голосом выдавила из себя Эммануэль. - Но он никогда не спрашивал, делаю ли я это. Я совершенно свободна.

Марио с сожалением покачал головой.

- Вот за это вы должны его упрекнуть. Это не та свобода, которой требует эротизм.

Прежде чем Эммануэль смогла возразить, последовал новый вопрос.

- Когда вы написали мужу из Парижа, вы сообщали ему хронику своих побед?

Эммануэль была буквально сражена сознанием собственной банальности и попыталась все же избежать прямого ответа.

- Я говорила ему о своих возлюбленных. Жест Марио означал: это все же лучше, чем ничего. Снова наступило молчание. Эммануэль взглянула на Квентина. Тот улыбался с замечательным постоянством. Она спрашивала себя, понимает ли он что-нибудь в этом разговоре или улыбка его - улыбка вежливости, желание показать, что ему не так уж смертельно скучно.

- Только, ради Бога, не примите Жана за ревнивца, - возбужденно заговорила Эммануэль, спеша рассеять дурное впечатление, какое, казалось, произвела на Марио ее уклончивость. - Он не более ревнив, чем я сама. Ведь это он научил меня показывать ноги. Он любит, когда я надеваю узкие платья, чтобы при выходе из машины юбка задиралась как можно выше. И вы можете мне поверить, что даже на самых чопорных приемах я веду себя совсем без стеснения.

Она нервно рассмеялась.

- Не правда ли, это хорошее доказательство, что мы с ним предрасположены к эротизму?

- Да.

- И потом, он распоряжается моим декольте. Много вы знаете мужей, которые так любят показывать всему свету грудь своей жены?

- А вы сами любите показывать свою грудь?

- Да, - сказала Эммануэль. - Но особенно с тех пор, как Жан стал мне приказывать это. До знакомства с ним мне нравилось, когда ко мне прикасались. То есть, я хотела сказать, - поправилась она, - когда женщины ко мне прикасались, мне было все равно, видят мою грудь или нет. Я не испытывала никакого удовольствия от этого. А теперь мне это нравится.

И она отважно добавила:

- Я не родилась эксгибиционисткой. Я ею стала. И это он сделал меня такой. И еще добавила:

- Вот видите!

- А вы не спрашивали себя, - поинтересовался Марио, - почему вашему мужу нравится выставлять вас напоказ, на публичный осмотр? Если только для того, чтобы вы эпатировали публику, это не очень похвально. А если попросту, чтобы похвастаться вашей красотой и подразнить ближнего, - это ничуть не лучше.

Эммануэль не могла допустить, чтобы ее мужа осуждали.

- О нет! Это совсем на него не похоже. Если мой муж показывает мое тело, это как раз для блага ближних-..

- Тогда это как раз то, о чем я говорил, - обрадовался Марио и закончил чуть насмешливым, не допускающим возражения тоном. - Если ваш муж делает это для того, чтобы вызвать у других эрекцию, значит, он хочет, чтобы они с вами занимались любовью.

Такое умозаключение никак не могло прийти в голову Эммануэль, но она не нашла ничего, что могло бы его опровергнуть.

- Но зачем же, - простодушно спросила она, - Жану хотеть, чтобы я ему изменяла? Что за радость для мужчины в том, что другие пользуются его женой?

- Смотрите-ка, моя милая, - строго сказал Марио, - куда вас занесло. Говорили мы, говорили, а вам все непонятно, что мужчина эволюционировавший может хотеть в силу своей утонченности, чтобы его жену соблазнил другой мужчина. Древний мудрец понимал больше вас, когда сказал: 'Красота жены радует мужа'. Будьте логичны: если муж ваш радуется вашим любовным связям с женщинами, почему он должен иначе относиться к мужчинам? Или действительно разница между гетеросексуальной и гомосексуальной любовью кажется вам такой уж огромной? Я-то абсолютно уверен, что есть только одна любовь и нет никакой разницы, с кем ты ею занимаешься, - с мужчиной ли, с женщиной, с мужем, любовником, братом, сестрой, ребенком...

- Но Жан всегда знал, что я люблю женщин, даже до того, как лишил меня невинности; я сказала ему об этом в первый день нашего знакомства.

И поспешно добавила:

- Ну, разумеется, если бы у меня был брат, я бы занималась с ним любовью, но я была одна у родителей.

- И тогда?..

- И тогда... Я хочу сказать, что, лаская женщину, я не изменяю мужу. Марио позабавило это утверждение, и он быстро спросил:

- А ваш муж любит мужчин?

- Нет! - Эммануэль не могла даже на мгновенье предположить, что ее Жан окажется гомиком. Марио, казалось, угадал ее чувства.

- Вы несправедливы, - сказал он кротко.