Девочка не сумела сдержать дрожь.

Целую минуту она стояла молча, ошеломленная и напуганная, – а еще глубоко тронутая, несмотря на весь ужас этой картины. Лейли не была уверена, чего ощущает больше – страха или гордости. Наконец она разжала губы и выдавила единственное, что пришло ей на ум.

– Дорогие друзья, – сказала она мягко. – Большое спасибо, что пришли.

Думаю, вас не удивит известие, что вскоре восставшие трупы заполонили весь город. Они маршировали по прекрасному историческому центру Чаролеса, бестрепетно топая по лазурным улицам с одной-единственной целью: произвести впечатление.

Чаролес давно не верил в мордешоров. Это недоверие к традициям не только обернулось трагедией для всего города и его обитателей, но и разрушило жизнь невинной девочки и ее отца, запятнав обоих алой краской несправедливости. Лейли голодала годами; ей недоплачивали, заставляли трудиться день и ночь и при этом обращались как с тряпкой. Никто не выказывал ей ни капли уважения. Незнакомцы просто сваливали трупы к ее порогу и исчезали бесследно, оставив в лучшем случае монетку, а в худшем – ничего. Она куталась в древние лохмотья и спала на пронизывающем холоде, не имея даже возможности растопить очаг. И все же Лейли была бесконечно предана своей работе – и мертвецам, которых искренне любила.

Так что сегодня, дорогой читатель, они встали (в буквальном смысле) за нее грудью.

Магия, мумифицировавшая трупы, наделила их нечеловеческой силой – той же силой, что позволила им выбраться из мерзлой земли, – и таким образом сделала грозными противниками. Суеверные чаролесцы боялись даже сунуться к ожившим мертвецам, которые тем временем разносили город, вырывали из мостовой столбы и швыряли телеги в море. Шесть давнишних призраков с восторженным улюлюканьем носились у них над головами – но поскольку живые видеть их не могли, все искаженные ужасом лица были обращены только к восковым фигурам. Лейли возглавляла процессию; за ней неотступно следовали мама и папа, а рядом с девочкой, покровительственно положив руку ей на плечо, шагала Роксана (вы ведь помните Роксану?).

Лейли не могла избавиться от мыслей, где сейчас ее друзья – остались ли они вообще в городе, – но времени на остановку и поиски не было. Видите ли, сейчас она стояла во главе огромной армии, которой требовалось строгое руководство. Мордешору еще как-то удавалось контролировать их в целом, но она при всем старании не могла уследить за каждым из десятков тысяч трупов, пока те ломали уличные знаки, выкорчевывали фонари, разносили прилавки и шутя поднимали над землей ездовые сани, только чтобы запустить их куда-нибудь в стену.

На самом деле Лейли не хотела насилия – она хотела только свободы. Но теперь девочка начала задумываться: возможно ли второе без первого?

Она не знала. В конце концов, мордешор никогда прежде не бывала в такой ситуации. И хотя папа и мама стояли прямо перед ней, с готовностью ожидая указаний, Лейли понимала, что в действительности это лишь далекое эхо ее родителей. За нее сражались не люди; за нее сражались воспоминания людей, облаченные в броню из воска.

Очень скоро они захватили весь город – и Лейли приготовилась оставить свой след.

Девочка велела паре тысяч трупов отделиться от процессии и вытащить из укрытий как можно больше судий и городских Старейшин. Мертвецы быстро разыскали старых знакомых и притащили их, орущих и извивающихся, на центральную площадь, где уже собралась остальная армия. Это было не просто безумие – это была анархия.

Тогда-то Роксана и наклонилась к уху мордешора, спокойно спросив:

– Что прикажешь с ними сделать?

Лейли улыбнулась.

Тишину разрывали крики, в которых слышалась неподдельная боль.

Солнце спряталось за гору, а луна, выглянув из-за тучи, тут же юркнула обратно. Птицы забились в гнезда и дупла; лошади скинули сбрую и галопом поспешили прочь; даже обычно громогласные сверчки испуганно примолкли. Трупы играли со Старейшинами, как кошки с добычей, и Лейли, перед глазами которой по-прежнему стояли картины папиной казни, солгала бы, сказав, что не получает удовольствия от этого представления. Она пристально наблюдала, как мертвецы подкидывают самых уважаемых чаролесцев в небо – только чтобы поймать на лету и немедленно зашвырнуть в море. Уже другие трупы вылавливали их хлюпающие тела и с размаху усаживали в сугроб, где Старейшины немедленно обрастали сосульками. Как только они принимались стучать зубами с достаточной громкостью, третьи трупы забрасывали их на деревья, где они повисали на ветвях безвольными тряпками или с глухим стуком сползали по стволам на землю. У корней уже виднелись немаленькие штабеля постанывающих тел.

В глубине души Лейли понимала, что ей не следовало так уж усердствовать, – но внезапный приступ праведного гнева просто не позволял ей отпустить горожан без должной расплаты. Как тяжело они ее ранили. Как безжалостно изувечили тело и дух. Они при каждой возможности плевали ей в лицо, шипели на улицах в спину, выставляли из школ и магазинов. Ненавидели по надуманным причинам и изгалялись ради собственной выгоды. Когда она голодала, всем было плевать. Единственного родителя – и того они убили.

Как Лейли могла простить подобное?

По ее команде мертвецы вытащили всех чаролесцев – почти восемьдесят тысяч человек – на улицы, заставив неотрывно созерцать ужасы сегодняшнего вечера. Их интересовало только служение мордешору. Трупы не оспаривали ее методы и не заговаривали о милосердии к людям, которые так долго обращались с ней хуже, чем с пустым местом. Лейли осталась себе единственным ориентиром – и постепенно начала поддаваться безумию. Внезапная власть, давно затаенная злость, непрожитая боль, расцветающий вокруг хаос…

Боюсь, если бы никто не задал ей парочки отрезвляющих вопросов, Лейли и в самом деле могла бы зайти слишком далеко.

К счастью, именно в этот момент друзья и вывалились ей навстречу.

Алиса, Оливер и Беньямин задыхались от долгого бега. При виде Лейли их охватила такая радость, что троица не сумела вовремя затормозить и повалилась друг на друга, погребя заодно и мордешора. Лейли заглянула им в глаза и несколько раз медленно моргнула. Девочка выглядела оглушенной, словно только сейчас начала выходить из долгого транса.

Как спешно объяснил Беньямин, они оставили Мадаржун в безопасном месте, а сами отправились на поиски Лейли. Причем нашли только благодаря Хафтпе: паук уговорил кружащих над городом призраков указать ее точное местоположение.

– Хафтпа молодец, – кивнула Лейли. – Слава богу, вы в порядке.

– Ну, и как мы собираемся это прекращать? – деловито спросил Оливер. – Думаю, нам лучше…

– Прекращать? – удивилась Лейли. – Зачем?

Друзья переглянулись в изумлении – а затем в испуге. Несколько секунд никто не говорил ни слова.

– Ты должна отозвать мертвецов, – наконец ответил за всех Беньямин. В глазах мальчика читалась тревога. – Нельзя, чтобы они и дальше причиняли людям боль.

– Боль? – повторила Лейли, обводя взглядом толпу. Из горла