Лейли, Алиса, Оливер и Беньямин решили заночевать в гостиной. Им больше не нужно было беспокоиться о своенравных духах, которых не пускала в дом магия Старейшин, – а потому они до рассвета пили чай, обменивались историями и болтали обо всем и ни о чем. Разговор прерывался лишь паузами на то, чтобы отправить в рот очередную конфету или ложку сливочного мороженого. Когда же и часы устали тикать, Лейли провалилась в глубокий безмятежный сон, и ей приснился мир, в котором друзья остались с ней навсегда.
* * *Чего никто не ожидал, – так это того, что духи опять распояшутся.
На сей раз их было всего шестеро, – но, как я уже упоминала, в городе очень давно не уважали мордешоров, и даже Старейшины недооценивали силу их магии. Когда Лейли ввели в наручниках в зал суда, призраки будто с цепи сорвались. Теперь мордешор была близка к ним, как никогда прежде, и их влекла к ней тяга куда более могучая, чем простенькие магические оковы, наложенные на трупы Старейшинами.
Чаролесский мировой судья пытался призвать собрание к порядку, но его крики и стук молотка совершенно тонули во всеобщем хаосе, шуме и восклицаниях. Никто не понимал, что происходит. К счастью, новые шесть призраков были слишком молоды, чтобы заинтересоваться сдиранием кож, – зато их крайне интересовало веселье (даже если всем остальным от него было скорее грустно). Едва освободившись от уз, юные фантомы (возраст при смерти здесь значения не имел) бросились делать то, что требовала их природа, – то есть устраивать первосортный переполох. В этот начальный период они бывали просто невыносимы, и обычно Лейли пережидала его со сжатыми зубами. Но сейчас, сидя в своем кресле и наблюдая, как разгул призраков лишает хладнокровия самых уважаемых членов чаролесского общества, девочка с трудом могла сдержать улыбку. Духи носились по всему залу, опрокидывали стопки бумаг, раскачивали люстры и сдували с дам шляпы. В перерывах они вились вокруг Лейли, пытаясь привлечь ее внимание.
– Мордешор, мордешор! – пропищала маленькая девочка. – Когда мы пойдем домой?
– Мне здесь не нравится, – заявила кудрявая женщина, сталкивая со стола самовар.
– И мне, – кивнул пожилой джентльмен, который безуспешно пытался стянуть с одного из присяжных штаны. – Зачем мы здесь вообще? Почему просто не уйдем?
Лейли бросила на них умоляющий взгляд и прижала палец к губам, надеясь утихомирить.
– Оооооо, – протянул призрачный, но все равно прыщавый подросток. – Кажется, у нее проблемы.
– Что значит – проблемы? – удивилась первая малышка. Она взлетела к потолку и теперь прогуливалась по нему вниз головой. – Как у мордешора могут быть проблемы?
Как раз в эту секунду один из старших духов затряс окно так сильно, что оно разбилось вдребезги; осколки брызнули в комнату, и несколько присяжных завопили от неожиданности. Казалось, никто ничего по-прежнему не понимал, и Лейли мимолетно удивилась их невежеству. Однако она знала, что рано или поздно ее уличат – и духов лучше приструнить до того, как день окончательно пойдет не по плану. Девочка легко могла бы сказать им пару ласковых. Она уже чувствовала, как тянутся пальцы к кнуту на поясе.
И все же она медлила.
До сих пор это было величайшим секретом Лейли – то, что она может видеть духов и разговаривать с ними. Мордешор не торопилась объявлять себя посредником между живыми и мертвыми, зная, что это многократно утяжелит ее бремя. Если бы люди получили шанс в последний раз побеседовать со своими любимыми, кто удержался бы от искушения? Лейли не собиралась взваливать на себя лишнюю работу. Но сейчас она задумалась, стоит ли так тщательно оберегать этот секрет. Если присяжные поймут, что она способна видеть мертвецов, даже когда от них остается не более чем бесплотная тень, – не добавит ли это солидности ее роли мордешора? Не поможет ли каким-то загадочным образом?
Не успела Лейли додумать эту мысль, как тишину в зале нарушили снова – правда, уже не призраки. Алиса, Беньямин, Оливер и Мадаржун прошествовали в комнату со всей возможной помпой, даже не пытаясь скрыть своего присутствия. Чтобы попасть на слушания, друзьям пришлось добираться на отдельном поезде. Однако стоило им протолкаться через сгрудившуюся у входа толпу, как Оливер без малейших угрызений совести пустил в ход магию, которая не только расчистила им путь, но и обеспечила сиденьями в первом ряду. Собственно, они как раз усаживались, когда один из духов дунул на судью с такой силой, что снес у него с головы парик. Судья в ярости застучал молотком, велел помощнику сбегать за своими волосами, а затем, наставив на Лейли один сосисочный палец, потребовал у девочки объяснений. Это она повинна во всех творящихся безобразиях, заявил судья, едва не брызжа слюной; он не знает, как или почему, но знает точно; и, если она немедленно не прекратит этот бардак, он попросту отменит слушание и приговорит ее лично.
Лейли побледнела.
– О чем это он, мордешор? – спросил двадцати-с-чем-то-летний призрак, внезапно оставив идею перевернуть стол. – К чему он может тебя приговорить? За что?
– Что происходит? – прохныкала дух-малышка, после чего разрыдалась в голос и с такой силой топнула ногой по потолку, что вся комната вздрогнула. – Когда мы уже пойдем домой?
– ЮНАЯ ЛЕДИ, – прогрохотал судья. – Вы слышали, что я сказал? Если вы сейчас же это не прекратите, я сию секунду распоряжусь лишить вас магии мордешора…
– Что… Нет! – закричала кудрявая дама, наматывая круги возле судьи.
– Это возмутительно! – поддакнул пожилой джентльмен, с такой скоростью мельтеша у Лейли перед лицом, что девочку вдавило в кресло. – Что мы будем делать без мордешора?
«Пожалуйста», – умоляла их Лейли одними глазами, но духи ничего не замечали. Призрак-подросток принялся выкрикивать непристойности и трясти уцелевшие стекла. Судья покраснел как рак, и Лейли испугалась, что все так и закончится, не начавшись. Запаниковав, девочка в отчаянии повернулась к друзьям – как раз чтобы увидеть Оливера за работой. Всего через секунду судья спокойно опустился в кресло и заскользил взглядом по какому-то документу. Лейли тихо выдохнула.
Она разберется с духами позже. Пока следовало придерживаться изначального плана.
* * *Первая половина дня тянулась вечно.
Оливер то и дело применял магию убеждения, чтобы сдержать возмущение призраков, – пока адвокат, представляющий интересы «народа Чаролеса», зачитывал бесконечный список аргументов против Лейли вообще и законности ее работы мордешором в частности. Духи, которые теперь слушали очень внимательно, распалялись с каждым словом, а вспышки их гнева становились все громче. Лейли очень старалась не морщиться от их злобных выкриков, неожиданных слез и оскорбительных эпитетов в адрес суда. Хотя игнорировать такую толпу
