Вокруг нее набухала тьма, сдавливая со всех сторон. Реагируя на ее зарождающийся гнев. Нарастающую тревогу. Если бы Мия пожелала, она бы повиновалась. Если бы только ей хватило силы воли протянуть руку и взять ее. Она уже делала это прежде. И не так давно. Четырнадцать лет. Каменные стены. Крики в воздухе. Кровь на руках.

«Не смотри».

Под гранитным взглядом Наи собралось все Духовенство. И аколиты. На одного меньше, чем в прошлый раз. Трик смотрел на нее с мукой. Мия покачала головой и поджала губы. Молча моля его сделать так же.

Витражные окна проливали свет на пол – кроваво-алый и призрачно-белый, на заднем фоне пел хор. Мию отвели к пустующему месту перед Духовенством. Лица шахидов были мрачными, и больше всего – у Достопочтенной Матери.

– Аколит Мия! Духовенство основательно посовещалось по вопросу смерти аколита Карлотты. И хоть у нас отсутствуют неопровержимые доказательства твоей вины, кровь, найденную в твоей комнате, и факт того, что убийца орудовал левой рукой, нельзя игнорировать. Более того, у тебя был неоспоримый мотив. После смерти аколита Карлотты у тебя имеются все шансы победить в Зале Паукогубицы. Помимо слов, произнесенных этим утром, тебе есть что сказать в свою защиту?

Мия посмотрела на лица собравшихся шахидов. На слепой взор Солиса. На прекрасную маску Аалеи. Их решение уже принято. А умолять – не в ее стиле.

– Нет, Достопочтенная Мать, – ответила она.

– Очень хорошо. В свете найденных улик – и без убедительных доказательств об обратном – мы признаем твою вину. Учитывая характер твоего обучения и мастерство, с коим было совершено убийство, тебя не казнят. Тем не менее вас всех четко предупредили, что убийство коллег-аколитов под запретом, и посему ты заслуживаешь наказания. Ты пройдешь через кровавое бичевание. Пятьдесят ударов.

Мия стиснула зубы от внезапного притока страха, Мистер Добряк раздулся в ее тени. «Зубы Пасти, пятьдесят ударов!» Тишь получил вдвое меньше, и это чуть его не убило. Она покосилась на голубоглазого юношу, стоящего в конце полукруга аколитов. Мия могла поклясться, что он слабо кивнул. В голове прозвучал голос мамы: «Никогда не отводи взгляд. Никогда не бойся. И никогда, никогда не забывай».

Она встретилась взглядом с Триком и покачала головой. Прерывать наказание уже не было смысла. Несмотря на все нравоучения, это все-таки школа убийц – по крайней мере, преступление, которое якобы совершила Мия, имело некий престиж. А вот вопиющее нарушение комендантского часа ради подростковых плотских утех?

«С него сдерут шкуру живьем. Буквально».

– Кроме того, – продолжила Друзилла, – поскольку мотивом для этого преступления послужило желание получить преимущество в истинах, отныне ты исключаешься из состязания Паукогубицы и не сможешь бороться за место победителя в ее зале.

Мия согнулась, словно Мать ударила ее в живот. Победа в Зале Истин была ее лучшей надеждой на посвящение – все это знали. Без соревнования Паукогубицы она, вероятно, никогда не станет Клинком. Что с ней сделают? Обрекут на вылазки в Последнюю Надежду с Наив или заставят ухаживать за бассейном с кровью в какой-то дыре, как Кэррион-Холл или Элай? Как она сможет отомстить Скаеве и остальным в качестве прославленной слуги?

Мия посмотрела на лица вокруг себя. Солис улыбался. Джессамина просияла так, будто получила подарки на все Великие Подношения сразу. Диамо чуть ли слюну не пускал от предвкушения. Мать Друзилла кивнула Десницам, стоящим по бокам от Мии, и они схватили ее за руки. Ей потребовались все силы, чтобы не оказывать сопротивления. Тьма содрогнулась, когда девушка сцепила зубы и позволила отвести себя к железным кольцам у основания статуи, успев попутно увидеть Мариэль с Адонаем в тени. Лицо вещателя ничего не выражало, в то время как кровоточащие губы ткачихи расплылись в улыбке.

Она хрустела костяшками.

Десницы потянулись к рубашке Мии. Девушка напряглась, когда они приготовились оголить ее спину. Посмотрела на статую богини, на этот пустой взгляд, преследующий ее, куда бы она ни пошла.

«Дай мне силы…»

– Стойте!

Мия вздохнула. В равной степени от злости и облегчения.

«Чертов дурак…»

Девушка повернулась. Все взгляды были направлены на Трика. Двеймерец вышел вперед, глядя на собравшихся шахидов.

– Достопочтенная Мать, остановите это.

– Встань на место, аколит. Мы вынесли свой приговор. И он будет исполнен.

– Трик, не надо, – прошипела Мия.

– Приговор несправедливый. Мия не могла убить Карлотту.

– Меня не интересует твоя оценка ее характера, аколит.

– Я говорю не о ее гребаном характере! – огрызнулся Трик. – Мия не могла убить вчера Карлотту так, чтобы я об этом не узнал.

– И почему же?

– Трик, остановись!

Юноша проигнорировал ее просьбу, покосился на ткачиху. Его губы пересохли. Но, несмотря на угрозу грядущего наказания, признался:

– Потому что я был с ней в комнате.

Духовенство переглянулось между собой – все, кроме Солиса, прожигающего взглядом потолок. Друзилла посмотрела на Мариэль и ее брата, затем снова на Трика.

– Ты признаешься, что был за пределами своей комнаты после девятого удара часов?

– Я отсутствовал всю неночь. Эш может подтвердить. Она видела меня в кровати Мии этим утром.

Друзилла повернулась к Эшлин.

– Это правда, аколит?

Та закусила губу. Неохотно кивнула.

– Да, Достопочтенная Мать.

– Так что Мия не могла убить Лотти, – подытожил Трик. – Несмотря на ваши «улики». Вы не можете исключить ее из состязания Паукогубицы. Я все время находился с ней в постели.

– И почему ты не проинформировал нас об этом раньше?

– Я его попросила, – встряла Мия.

– Вы не можете запретить Мие участвовать в испытании Паукогубицы, – не унимался Трик. – Посвящение в Клинки значит для нее все! Она этого не делала.

Друзилла перевела взгляд на Мию. Духовенство – на Мать.

Девушка задержала дыхание. Казалось, каждая минута длилась не меньше года. В темноте тихо пел свой гимн призрачный хор, в жилах Мии громыхал пульс. Духовенство перемолвилось на приглушенных тонах; все, ради чего Мия работала и истекала кровью, повисло на волоске. Ей хотелось расцеловать Трика. Или избить. Но он – ее соперник. От начала и до конца, всегда. Мия его не любила. Он не любил ее. В этой тьме нет места для любви, и оба хорошо это знали. Почему он стольким рисковал ради нее? В то время как она никогда бы не поступила так ради него?

Наконец Мать Друзилла заговорила, заглушая хаос в голове Мии.

– Очень хорошо, – произнесла пожилая женщина. – В свете новых доказательств вина аколита Мии не подтверждена, и ее наказание может быть необоснованным. И хоть она запоздалая, но Духовенство аплодирует аколиту Трику за его честность. Такая храбрость должна быть вознаграждена, особенно учитывая плату за нее.

Друзилла повернулась к Десницам.

– Сковать его.

Фигуры в робах окружили Трика и потащили его к основанию статуи. Все это время Друзилла продолжала говорить:

– К сожалению, если закрыть глаза