Воины прошли прекрасную выучку. Они распознали скрытый приказ в этих словах. В лучах поднимающегося солнца каждый вынул обойму из винтовки, проверил сжатие пружины, подающей патроны, затем раскрыл казенную часть ружья, проверил действие спускового крючка и затвора, заглянул внутрь длинного дула. С привычной точностью каждый вновь запер казенную часть, вернул обойму. Затем занялись седельными сумками, подсчетом запасных обойм, и капитан Суалиш получил заверения, что все обоймы были полные.

– Все верно, – сказал капитан. Большего одобрения от него нечего было и ожидать. – Вы знаете свои тройки. Вы знаете свое место в наших рядах. Пора садиться верхом. Прикрывайте друг друга. Берегите ружья. Добейтесь цели, если сможете. Если не сможете, вернитесь живыми. Я не обрадуюсь, если из-за вас мне придется тренировать новых воинов.

Засмеялся один Элгарт, впрочем, и этот смех прозвучал не очень-то радостно и быстро стих. Все собирались группами. Капитан Суалиш и крупный воин по имени Малдер, прирожденный драчун, взяли с собой Флиска, чтобы защитить неопытного юнца. Принц Бифальт вместе с Гретом и Джеком последовал за объездчиком Камуишем к месту, где были привязаны кони.

Пока он шел, кровь пульсировала в его жилах, словно отбивая ритм. Он не получал удовольствия, когда убивал своих врагов, но их смерть была необходимостью. Его оправдывало крайнее положение Беллегера. Его оправдывали нападения Амики. Чем горело сердце принца, чего он жаждал, так это убивать заклинателей.

В каждом поколении их было мало. Большинство появившихся на свет младенцев – и мужского, и женского пола – не обладали даром непостижимой силы. Но заклинатели были могущественны. Это могущество развязало войну, его было достаточно, чтобы не позволить ни Беллегеру, ни Амике победить. Без помощи теургов Беллегер давно бы стерли с лица земли. Оставшиеся в живых были бы принуждены прозябать под господством Амики.

Принц Бифальт верил: всякая магия бесчестна, хуже, чем предательство, хуже, чем мошенничество. Магистр укрывался в безопасном месте и убивал простых людей, не способных к теургии, дюжинами. Лишенные дара магии были беззащитны перед заклинателями. Каждое магическое действие было зверством.

И все же Беллегер не выстоял бы без магии. Магистры оскверняли бесчестием все, к чему прикасались, но они были жизненно необходимы для королевства.

И теперь появился шанс – если использование в бою ружей окажется эффективным, – что принц Бифальт увидит день, когда ни одного амиканского теурга не останется в живых. За следующие два-три года Беллегер сможет сделать более чем достаточно ружей, сотни ружей, тысячи. Тогда, возможно, Амика падет. Подданные короля Аббатора смогут, наконец, жить нормальной счастливой жизнью: мужчины, женщины, семьи. И беллегерские магистры окажутся не нужны, можно будет обходиться и без них.

Если не станет заклинателей, то люди вроде принца Бифальта получат, наконец, право на честную жизнь, ту, которую сейчас, пока его родина подвергалась нападению теургов, принц не мог себе позволить. Он возлагал на винтовку столько же надежд, сколько и весь Беллегер.

Принц и гвардейцы подошли к своим боевым коням. Сначала принц проверил подпругу и прошептал животному несколько успокаивающих слов, а затем укрепил простой кожаный чехол, в котором лежало ружье – оно останется в чехле, у бедра всадника, незаметное до тех пор, пока не понадобится. Наконец принц вскочил в седло, взяв в одну руку поводья, а в другую лук.

Сначала он будет стрелять из лука. Возможно, принцу понадобится каждая стрела в колчане. Затем ему придется положиться на свою саблю – а также на сабли Грета и Джека, – пока один из них, а может, и двое, или все трое не прорвутся за ряды амиканцев: пока он или они не приблизятся к высокой стене из дикого камня, служившей защитой вражеским теургам у противоположного края долины. Вот тогда-то он сможет свободно достать винтовку, и враги узнают, чего по-настоящему стоит старший сын короля Аббатора.

Все зависело от ружей, все надежды, любое возможное будущее. Но это были не простые мушкеты, которые делают по одному выстрелу, попусту тратя уйму времени на перезарядку. Это были многозарядные винтовки. Принц Бифальт знал об их разработке и каждом этапе улучшения больше, чем любой другой воин Беллегера. Секрет строго охранялся ото всех. Но принц, как один из приближенных своего отца, знал все, начиная с имени того алхимика, который три поколения назад открыл пороховую смесь, исследуя связку истертых бумаг, найденных в дупле старого дерева: они были испещрены замысловатыми схемами, странными рецептами и непонятными терминами. Принц знал и имена кузнечных дел мастера и знаменитого ювелира, с которыми алхимик поделился своим открытием. Принц знал даже имя того подмастерья, которого ранили, когда троим исследователям удалось с помощью пороха выстрелить свинцовым шариком из железной трубки. Король, когда ему доложили об этом изобретении, смог предвидеть открываемые им возможности и настрого приказал засекретить всю дальнейшую работу. Это был прадед принца Бифальта.

А дальнейшая работа заняла много времени. Последующие короли и их советники отказывались использовать ружья, не превосходящие по скорострельности лук. Кроме того, предстояло преодолевать такие сложности, какие раньше не встречались никогда. Следуя указаниям бумаг, найденных алхимиком, кузнецы, мастера по обработке металла и ювелиры сумели разработать сначала патроны, включавшие в себя сразу и гильзу с порохом, и пулю, а затем и казенную часть ружья, в которой патрон закреплялся таким образом, что спусковой механизм воспламенял порох, а после выстрела приводил в действие затвор, который выталкивал использованную гильзу и заряжал новый патрон. Все эти изобретения потребовали нескольких десятилетий.

К сожалению, изготовление железного ствола винтовки поставило более сложную задачу. Год за годом стволы трескались или даже взрывались после одного, двух или, реже, трех выстрелов. Во всем королевстве не было кузнечного горна, способного разогреться достаточно сильно для закаливания железа. Изготавливать мушкеты было проще: их стволы успевали остывать между выстрелами. Но мушкеты не спасли бы народ Беллегера.

Как оказалось, держать работы в секрете было нетрудно. Из-за преследовавших их неудач разработки казались обыденным занятием алхимиков – слишком бесцельными, чтобы поддерживать любопытство беллегерцев, притупленное в разрухе нескончаемой войны. Только вступавшие на трон короли верили в мечту прадеда принца Бифальта – только потому и верили, что пришли в отчаяние.

Исследования не могли выйти из тупика до тех пор, пока один кузнец не догадался попросить помощи магистра. Их совместные продолжительные эксперименты доказали, что с помощью Казни Огня на любом горне можно изготавливать достаточно крепкие стволы, которые выдержат частую стрельбу.

Принцу Бифальту было мучительно сознавать, что его надежды и надежды всего Беллегера зависели от магии. Принц принимал все противоречия своего положения