– С жутким дядюшкой Джулиусом?

– Почему ты говоришь, что он «жуткий»? – спросил Росс, очень заинтересованный этим замечанием.

– Ты видел его фотографии?

– Да, нашел в «Гугле» все руководство «Керр Клуге».

– Наверное, фотографии не передают всю жуть… Дядя Джулиус – из тех людей, с которыми неприятно находиться рядом. После разговора с ним хочется вымыть руки, а то и помыться целиком. Чувствуется в нем что-то… извращенное.

– Вот как?

– Нет, он никогда ко мне не приставал. Но я всегда это чувствовала. То, как он говорит, как двигается, как никогда не смотрит в глаза, а вечно куда-то мимо… Бррр! И всегда такой высокомерный! Когда я была маленькой, каждый его приход к нам в гости обставлялся с такой помпой, словно королевский визит. Еще бы – сам дядюшка Джулиус! Богатый дядюшка с особняком и поместьем!

– А жена у него какая?

– Снежная королева. Они с мамой совсем не похожи. Мама была художницей, вела богемную жизнь. Безалаберная, но неизменно веселая и добрая. А тетя Антония – холодная, как лед, и ничем не интересовалась, кроме науки. Хотя мама ее любила – все-таки сестра, – они никогда особо не ладили. – Салли вдруг покраснела и, поколебавшись, добавила: – На самом деле… не смейся… когда мне было шесть лет, дядя Джулиус практически отнял у меня Рождество.

– Вовсе не смешно. Я люблю Рождество. А что случилось, что он сделал?

– Они с тетей на Рождество пришли к нам. У нас стояла елка, под ней лежали подарки, повсюду мишура, гирлянды… А дядя Джулиус отвел меня в другую комнату, усадил рядом на диван и добрых полчаса объяснял мне, почему Санты нет и быть не может. Прямо-таки научные аргументы приводил! Объяснил, почему олени не могут летать. Сказал, что в одной только Англии не меньше двадцати пяти миллионов домов, и если предположить, что в каждом доме Санта-Клаус проводит хотя бы две минуты, то на то, чтобы раздать подарки всем английским детям, у него должно уйти 34 тысячи часов – то есть около пятидесяти пяти лет. Даже диаграмму мне нарисовал, красивую и понятную. Помню выражение его лица – я чуть не плакала, а у него на лице читалась какая-то злобная радость. Как будто он этим наслаждался.

– Вот ублюдок! Ненавижу, когда рушат детские фантазии.

– И я, – Салли кивнула. – А к воинствующим атеистам вроде Докинза это тоже относится?

– Знаешь, даже когда я сам считал себя упертым атеистом, во всех этих «чисто научных» объяснениях мира кое-что меня очень смущало. Ты никогда не замечала, что они сами себе противоречат? – Росс отпил еще вина.

– В чем?

– Ученые категорически заявляют, что им известно, как возник наш мир. Теория Большого Взрыва. Правильно?

– Да. Мой дядя тоже так считает.

– Но вот парадокс: главный принцип современной науки – любой результат должен быть таким, чтобы его можно было повторить экспериментально, в лаборатории. Именно это – один из основных аргументов против призраков, медиумов, телепатии и прочей паранормальщины. Она не воспроизводится в лабораторных условиях. Знаешь, что такое методологический натурализм?

– Нет, – нахмурилась Салли.

– Это принцип научного объяснения мира. Принцип, которому следуют твой дядя и многие другие ученые: чисто научное исследование, с исключением любых сверхъестественных причин и объяснений. Предполагается, что в наблюдаемых природных феноменах нет и не может быть никакого места Богу.

– А в чем парадокс?

– Методологический натурализм требует от ученых искать объяснения на основании того, что поддается наблюдению, проверке и воспроизведению. И они пытаются воспроизвести Большой Взрыв в ускорителе элементарных частиц. Но… – Росс развел руками, – разве им удалось воспроизвести Вселенную? Вот этот ресторан? Нас с тобой, сидящих здесь? Хотя бы эту бутылку «Пуйи Фюиссе»?

– Значит, парадокс в том, что научная теория космологов не отвечает методологическим естественно-научным требованиям? Может быть, им просто стыдно признать: что, чем они занимаются – не совсем наука?

– По-моему, воинствующим атеистам стоило бы об этом задуматься. Когда они сумеют воспроизвести наш мир, в точности, со всеми пройденными ступенями эволюции, я с ними безусловно соглашусь. Но до тех пор не стоит вычеркивать другие возможные объяснения. Например, Бога.

– Ни за что не поверю атеистам, пока они не сумеют воспроизвести этих дивных устриц! – улыбнулась Салли.

– Вот именно.

– А как насчет бозона Хиггса?

– «Божьей частицы», открытой в ЦЕРНе? А что этот бозон доказывает? Он ведь тоже как-то возник, и мы не знаем, кто его создал.

Они взяли себе еще по устрице. Взгляды их встретились. Глаза Салли заблестели, и вдруг она сказала:

– Ты в курсе, что устрицы усиливают половое влечение?

– Слыхал, – улыбнулся Росс. – А еще слыхал, что в былые времена ими питались бедняки и монахи. Дешевый источник белков.

– Ты специально испортил романтический момент? – Она надулась.

– Салли, я женат.

– А я не собираюсь уводить тебя из семьи. Ни за что!

– Верю.

Наступило недолгое молчание, теплое и уютное.

Затем они снова сдвинули бокалы.

– Еще вина, сэр?

Рядом со столиком выросла официантка. Неужели они прикончили целую бутылку? Что ж, стоит взять еще; быть может, Салли, опьянев, о чем-нибудь проболтается…

– Пожалуй, – ответил он. – Вино отличное, таким грех пренебрегать.

Салли Хьюз с этим согласилась.

– Я отойду на секунду, – сказал Росс, вставая. – Сейчас вернусь.

Салли проводила его глазами. Когда он уже вышел из зала, его мобильник, лежащий дисплеем вниз на столе, вдруг запищал, сообщая о приходе сообщения.

Из любопытства Салли перевернула телефон и взглянула на него. Сообщение из туристического агентства «Трэвел каунселлорс» – подтверждена бронь рейса в Лос-Анджелес без определенной даты. Салли положила телефон на место.

Когда Росс вернулся, она промолчала.

Глава 99

Четверг, 16 марта

Вскоре после трех Имоджен подъехала к дому. Машины Росса во дворе не было; она сама не знала, радоваться этому или огорчаться. Имоджен вошла в дом; Монти радостно выскочил ей навстречу, и она присела и крепко обняла его.

– Здравствуй, мой хороший, здравствуй! Как я по тебе скучаю!

Приласкав пса, поднялась в спальню, чтобы забрать оттуда кое-какую свою одежду. В это время в дверь позвонили. Имоджен поспешила вниз и открыла.

На пороге стоял высокий тощий человек в деловом костюме, в модных красных очках и со стрижкой, которая, возможно, украсила бы кого-нибудь лет на двадцать помоложе, но в сочетании с его унылой лошадиной физиономией смотрелась странно. На щеке у него был пластырь.

– Здравствуйте, – сказал он. – Скажите, а мистера Хантера, случайно, нет дома?

– Случайно нет. Но я случайно его жена.

Мужчина неуверенно улыбнулся.

– Чем могу помочь?

– М-м-м… – Он поколебался. – Может быть, мне зайти попозже?

– Скажите, в чем дело, и я передам мужу.

– Гм… хорошо. – Он протянул ей визитку. – Меня зовут Джулиус Хелмсли, я директор по оперативным вопросам в компании, которая называется «Керр Клуге».

Имоджен наклонила голову.

– В компании, которая называется… Что это вы думаете – что я никогда не слышала о «Керр