– Развестись с сестрой, потому что в Западной Вирджинии, говорил Пемулис, много людей женятся на братьях и сестрах.

– Возьми меня за руку.

– Хотя он только шутил, конечно.

Свет к тому моменту был уже цвета пепла и клинкеров в гриле «Уэбер». Крейсер Миллисента Кент водила их сужающимися кругами. Потом, сказала она, где-то лет в восемь она пораньше пришла домой после тренировки в зале юниоров ТАСШ в Пассаике, Нью-Джерси, с нетерпением мечтая влезть в старое трико и заняться у себя в комнате всякими ритмопластическими танцами, но из-за неожиданного возвращения застала в своем трико отца. Которое, надо ли говорить, было ему не очень в пору. А его огромные голые ступни втиснулись в босоножки, которые оставила миссис Кент, когда в спешке покидала дом. Он сдвинул всю мебель в столовой к стене и дурачился перед огромным зеркалом в гротескно-маленьком, натянувшемся лиловом трико. Марио говорит, что лиловый очень к лицу Крейсера Миллисенты. Она говорит, что «дурачился» – самое верное и жуткое слово. Выделывал антраша и выкидывал коленца. И жеманничал. Промежность купальника выглядела как рогатка, так она натянулась. Он не слышал, как она вошла. Крейсер Миллисента спросила Марио, видел ли он когда-нибудь женский «иньянь». Непристойная пестрая лохматая плоть вздувалась и выплескивалась поверх каждого сантиметра периметра трико, вспоминала она. Уже в свои восемь она была пышной девочкой, говорила она Марио, но Старик был в другой галактике измерений. Марио не знал, что сказать, и лишь повторял «Ешкин кот!» Пока Старик дурачился, его плоть колыхалась и сотрясалась. Отвратительно, сказала она. В подлеске и дебрях не было ни единого намека на «Хаски VI» или треногу любой другой модели. Миллисента буквально сказала «инь-янь». Но ее Старик был не просто трансвеститом-кроссдрессером, сказала она; оказалось, женская одежда обязательно должна принадлежать его родственнице. Ее всегда удивляло, сказала она, что купальники и пачки для фигурного катания ее сестер всегда выглядели такими криво мешковатыми и растянутыми, учитывая, что сестры сами носили далеко не анорексичные размеры. Старик не слышал, как она вошла, и продолжал дурачиться и скакать в жете еще несколько минут прежде, чем она не поймала его жеманный взгляд в зеркале. Вот когда она поняла, что пора оттуда бежать, сказала Миллисента. И именно в этот вечер ни с того ни с сего ей позвонила женщина из приемной комиссии старика Марио, сказала она. Словно это была судьба. Планида. Кисмет.

– Инь-янь, – подсказал Марио, кивая. Рука Крейсера Миллисенты была большой, горячей и по уровню сырости напоминала коврик в ванной, который использовали несколько раз подряд.

Средняя сестра много лет спустя сообщила К. М. К., что впервые подозрения насчет Старика возникли, когда их старшая сестра была еще совсем маленькой, и миссис Кент сшила ей специальный костюм из золотистого ламе с реквизитом в виде лука и стрелы, чтобы изображать Купидона на школьном праздновании Дня святого Валентина, и однажды детей отпустили пораньше с уроков на время срочного удаления асбеста и она неожиданно вернулась домой и застала Старика в подвальной игровой комнате в крылышках и безобразно раздутом подгузнике в позе с известной картины Тициана из крыла Высокого Возрождения музея Метрополитен, и миссис Кент долго не могла поверить увиденному и жила в отрицании до тех пор, пока из-за истерического припадка во время репетиции номера «Айс Капад» для выступления на День святого Валентина воспоминания не встали живо перед глазами и не разрушили отрицание, и психологи из отдела по оказанию помощи работникам «Айс Капад» не помогли ей с ними справиться.

В этот момент Крейсер Миллисента остановилась в неколючих зарослях, как выяснилось позже, токсикодендрона, и повернулась к Марио со странным блеском в том глазу, который не скрывала тень сосны, и ткнула большую голову Марио носом в область чуть ниже своих грудей, и сказала, что, должна признаться, ресницы Марио и его жилет с полицейским замком, на который он опирается, когда долго стоит на одном месте, давно уже сводят ее с ума от накатывающих чувств. Заметное и резкое падение температуры, которое почувствовал Марио, на самом деле произошло из-за того, что сексуальная стимуляция Крейсера Миллисенты Кент высасывала огромное количество энергии из окружающего их воздуха. Лицо Марио так вдавилось в торс Миллисенты, что ему пришлось перекосить рот влево, чтобы не задохнуться. Бант К. М. К. отцепился и спорхнул перед глазами Марио на землю, как спятивший гигантский лиловый мотылек. К. М. К. попыталась расстегнуть его вельветовые штаны, но ее остановила сложная система защелок и карабинов внизу жилета с липучкой и полицейским замком, который частично закрывал липучки штанов, и Марио попытался как-то так передвинуть рот, чтобы не только дышать, но и предупредить К. М. К., что он невероятно боится щекотки в области пупка и ниже. Где-то наверху и на востоке раздался голос Хэла, который звал Марио на средней громкости. Крейсер Миллисента сказала, что ее все происходящее между ними волнует еще сильнее, чем его. Действительно, звуки, с которыми Марио втягивал воздух перекошенным налево ртом, можно было спутать с тяжелым дыханием, вызванным сексуальной стимуляцией. Когда Крейсер Миллисента одной рукой обхватила его за плечо для упора, а вторую сунула под тугой жилет и дальше, в штаны и трусы, в поисках пениса, Марио стало так щекотно, что он не мог устоять на ногах, освободил лицо и засмеялся так громко и в таком высоком регистре, что Хэлу не составило никаких проблем выйти прямо на них, хотя его навигационные системы и барахлили после пятнадцати тайных минут в пахучем сосновом бору.

Позже Марио говорил, что все произошло так, как когда слово вертится на языке, но ты никак не можешь его вспомнить, а стоит тебе перестать пытаться, как оно само возникает в голове: когда они втроем поднимались вверх по склону к лесополосе на краю холма с единственной целью – вернуться в Админку самым прямым путем в темноте, они и наткнулись на кинематографическую треногу, тускло поблескивающий «Хаски» модели TL с рифлеными резиновыми наконечниками на ножках, окруженный, если честно, не такими уж высокими и густыми зарослями.

30 апреля – Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд»

Стипли сказал:

– И сам выбор Бостона в качестве штаба, в конце концов, – который для нас в