что он и Герхард Штитт слишком поздно вернулись с организации небольших презентаций ЭТА в различных теннисных клубах, чтобы им успели доложить о расползшейся куче-мале на Эсхатоне и серьезных травмах Господа, Ингерсолла и Пенна, о чем и тренер Барри Лоуч, и проректор Рик Дункель доложили Аврил, а Штитту доложат либо Нванги, либо Делинт – смотря кто первым наберется духу, – а честь сообщить Тэвису по обычаю досталась Аврил, которая – поскольку Тэвис и так уже лишился внушительного количества сна, эмоционально и риторически настраиваясь на грядущее прибытие мнимой журналистки «Момента» «Елены» Стипли, которую его убедил пустить на территорию аргумент Аврил, что редакция «Момента» обещает, что субъектом профилирования и неизбежной шумихи станут только выпускники ЭТА (Аврил умолчала, что практически уверена, что речь идет об одном Орине), и что мягкий пиар в разумных количествах для ЭТА как учебного заведения точно не повредит в отношении сбора средств и энтузиазма абитуриентов, – которая почти наверняка подождет и расскажет Тэвису (у которого слишком праздничное настроение, чтобы заметить зловещее отсутствие на банкете трех-четырех учеников) утром, если бедняге вообще повезет сомкнуть хоть глаз (а еще это даст время Аврил продумать, как именно покатятся головы старшеклассников, ведь иначе, учитывая хаос и препятствующие игре до конца сезона травмы прямо на глазах ответственных Старших товарищей, нельзя, и как исключить из числа голов голову Хэла, которого – в отличие от, слава богу, Джона – опознали на месте происшествия с этим самым Пемулисом). Хэл по одному только эмоциональному гештальту столовой чувствует, что ни Штитт, ни Тэвис об эсхатоновом побоище не знают, но Маман считать практически невозможно, и Хэл не узнает, что ей известно о потасовке, пока не возьмет языка – то есть не оторвет Марио от Антона («Соплежуя») Дусетта и не получит брифинг по Маман напрямую от него, уже после фильма.

148. Трельч – в бейсбольной кепке с надписью «ИнтерЛейс Спорт», а Кит Фрир – в рогатом оперном шлеме викинга в ансамбле с кожаным жилетом, а Фрэн Анвин – в феске, а маленький лютый Джош Гопник – в белой шапочке с грязным следом колеса тележки поперек после дневной потасовки. Текс Уотсон – в коричневом стетсоне с очень высокой тульей, а крошечная Тина Эхт – в диковинном огромном клетчатом берете, который скрывает пол ее головы, близняшки Воут – в жутковатом котелке без изломов с двумя тульями и совмещенными полями, Стефан Вагенкнехт – в пластмассовом саллете, – это просто кто первый на глаза попался; головные уборы перечислять можно долго, тут целая топология шляп: и шапочка маляра с названием покрасочной компании Кэрол Сподек, и папаха Бернадетт Лонгли, перекрывающая вид на людей позади нее. Дункан ван Слак – в треуголке с пряжкой. Стоит, пожалуй, отметить и микрофильтрационную маску от «Фукоама» Аврил; все равно так рано она не ужинает. Орто Стайс – в скуфейке, а Крейсер Миллисента Кент – в нуарной федоре набекрень, а Шпала Пол Шоу, далеко позади, – в шлеме конкистадора и с эскудо в руках, а Мэри Эстер Тод – в простом обрывке картона с надписью «Шляпа». Впечатляющий медвежий кивер Идриса Арсланяна не опрокидывается только благодаря подбородному ремешку.

149. (Т. е. вокалисты в шелковых костюмах по-прежнему щелкали пальцами и говорили своей аудитории в казино, какая она прекрасная публика, и но когда дело доходило до собственно песни, губы вокалистов двигались, а ничего бархатоголосого не доносилось, звука не было – в знак забастовки, – зрелище тем более ужасное, чем профессиональней Фрэнки и Тони двигали губами под полную тишину, – и прекрасная публика казино, задетая за живое, – неясно почему, но болезненно, – отреагировала с близкими к психотическим чувствами лишения и заброшенности, сплотилась в банды, едва не разбирала рестораны по кирпичику, переворачивала круглые столики, швыряла в стены бесплатные коктейли, в основном состоявшие изо льда, – короче говоря, денежная публика вела себя, как неблагополучные или пропорционально избалованные дети.)

150. Рубеж тысячелетий выдался для США особенно тяжелым из-за отходов, в плане озона, свалок и небрежных сливов диоксинов, и еще на это время выпала та стадия дейтерий-тритиевого цикла кольцевого синтеза, когда в разы преобладает производство-высокорентгеновых-отходов, чем использованиеотходов-для-ядерного-процесса, – отходы-которого-являются-топливом-дляпервой-фазы-цикла-реакций.

151. Употребленный на самом деле термин: «депрессовый».

152. Непроглядная качалка в поздний час – место скорее не для фамилий, а для потупленных глаз.

153. Иногда надо рубить сплеча, как, например, велеть кому-нибудь дать жениху по зубам, что и так наверняка тянет сделать еще с тех пор, как он однажды в шутку предложил заклеить пластырем комариные укусы на груди.

154. = антиконфлюэнциальная «Клетка III – Бесплатный цирк», см. примечание 24 выше.

155. На Медузе какая-то такая кольчужная ночнушка с открытой спиной и эллинские сандалии, на Одалиске – корсет.

156. Спекулятивный кукольный цирк Марио, наверное, слишком безыскусно топит за мнение, что бывший наставник группы поддержки для страдающих от ОКС, позже – руководитель кампании Чистой партии, а ныне – директор ДНС Родни П. Тан – истинная темная сила, стоящая за Реконфигурацией, раскардашем Новой Англии и передачей Великой Впадины, и что Джонни Джентл, Славный Крунер, был и остается слегка ненормальной, но в целом добродушной и одураченной марионеткой, годной в основном только на вращение

микрофона и приношение своего эпидермиса в жертву службе, если в офисе чисто, а еду дегустируют, и что на самом деле именно Тан стоял за геополитической обсессивностью ЧП и экспериализмом, и что это Тан дергал за ниточки Джентла на протяжении всего «кабинета Впадины» и последующей Реконфигурации и массового переселения. Но это, фактически, только одна из теорий и направлений для обвиняющих перстов, и обычно ее подкашивает необъяснимый вопрос, что же, собственно, мотивировало Тана все это предпринять, раз его собственный ОКС, по свидетельствам, скорее мыслительного свойства, нежели гигиенического, не говоря уже о том, что он был безнадежно влюблен в квебечку Лурию П. «Онантиада» самого Дж. О. Инканденцы, будучи взрос

лым фильмом, значительно сдержанней и двусмысленней в отношении теории «Тан – серый кардинал».

157. Незаметный трибьютец Марио Маман «для своих» – каждый год при звуках этой реплики Аврил за ректорским столом снимает шляпу ведьмы, берет за поля и воодушевленно взмахивает над головой три раза.

158. Арбитры на юниорских турнирах, как правило, школьные директора на пенсии, единственная плата которым – шанс снова поупиваться властью над молодежью.

159. Клиппертон в итоге доводит до совершенства маневр подбрасывать-тойже-рукой-что-и-подаешь, впервые изобретенный специалистом по парному разряду из