– А я никуда не денусь. У меня тут еще целая нога для свершения волшебства. Я не изменю ни малейшей детали. Я уже готов взяться за ножницы. Все будет как надо, я знаю.
– Дорожка. Вязаная шерстяная дорожка, на ситцевой софе. Только желтый скорее такой флуоресцентный, чем бледный.
– А правильно говорить – асфиксия. Напинай яйцеообразным мячам за всех нас, О. И следующее, что ты услышишь, тебе явно не понравится, – сказал Хэл, поднося телефон к ноге, с ужасно сосредоточенным выражением лица.
6 ноября Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд»
Белый галоген отражается от зеленой композитной поверхности, свет на крытых кортах в Порт-Вашингтонской теннисной академии – цвета кислых яблок. Зрителям за стеклом галереи кажется, что у игроков, которые попарно бегают внизу, кожа рептильного оттенка, какая-то бледность морской болезни. Эта ежегодная встреча колоссальна: команды А и Б обеих академий, и девушки, и юноши, и парные, и одиночные, до-14, до-16, до-18. Вдоль галереи под роскошной трехкупольной системой перманентного всепогодного Легкого тянутся тридцать шесть кортов.
В теннисной команде юниоров обычно шесть человек: лучший в одиночном разряде играет с 1-м из команды соперников, 2-й по рейтингу играет со 2-м и так до 6-го. После шести одиночных матчей играются три парных, на которые обычно возвращаются два лучших в одиночных против двух лучших в одиночных противника – с редким исключениями: например, близнецы Воут, или Шахт и Трельч, которые так-то на дне рейтинга одиночных 18-летних, но в парной команде А ЭТА играют вторыми, потому что сыгрались уже с тех пор, как вместе в Филли под стол пешком ходили, и так гладко и мастерски действуют в паре, что по любой поверхности на ваш вкус размажут 3-го и 4-го из одиночных команды А – Койла и Аксфорда, которым парный разряд вообще как-то не очень. Все это довольно запутанно и, наверное, не очень интересно – если только ты сам не играешь.
Но, в общем, обычная встреча между двумя юниорскими командами – это девять матчей, тогда как колоссальная ежегодная ранненоябрьская тема между ЭТА и ПВТА – 108. Ничья по 54 матча крайне маловероятна – шансы где-то 1 к 227 – и за девять лет ни разу не случилась. Встреча обычно проходит на Лонг-Айленде, потому что крытые корты ПВТА – это что-то с чем-то. Каждый год академия, проигравшая встречу, обязана встать на стол на фуршете и пропеть очень глупую песенку. Предположительно, директоры школ втайне заключают еще более унизительное пари, но никто не знает, что стоит на кону. В прошлом году Энфилд продул 57: 51, и Чарльз Тэвис по дороге домой на автобусе не произнес ни слова, но часто бегал в туалет.
Но в прошлом году у ЭТА не было Джона Уэйна, и в прошлом году еще не расцвел Х. Дж. Инканденца, в спортивном смысле. Джон Уэйн, родом из Монсерфа, Квебек, – городишки с асбестовыми шахтами где-то в 10 или около того км от печально известной прорывами плотины Мерсье, – ранее лучший юниор в Канаде в шестнадцать лет, а также 5-й в компьютерных рейтингах Теннисной ассоциации Организации Независимых Американских Наций, прошлой весной наконец согласился на уговоры Герхардта Штитта и Обри Делинта благодаря аргументу, что два бесплатных года в американской академии, возможно, позволят Уэйну проскочить обычные пару сезонов университетского тенниса и с более чем достаточной турнирной закалкой уже в девятнадцать без промедлений уйти в профи. В этом есть смысл, т. к. расписания турниров лучших четырех американских теннисных академий близко напоминают тур ATP [75] в плане отупляющих переездов и постоянного стресса. Джон Уэйн в данный момент 3-й среди юношей 18 лет по версии ОНАНТА и 2-й по версии ТАСШ (Канада под давлением провинции отказалась от него как от эмигранта), и в Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд» дошел до полуфиналов и Юниорских французских, и Открытых юниорских американских первенств, и за семь встреч и дюжину важных турниров не проиграл ни одному американцу. Он отстает от 1-го американского парня, Вича, Независимого 85 из Флориды, всего на пару компьютерных пунктов ТАСШ, и это они еще в этом году не встречались в официальной игре, потому что парень, как известно, скрывается от Уэйна, избегает его, залег в Помпано-бич, как будто бы четыре месяца оправляясь от растяжения паха, сидит на своем рейтинге как собака на сене. Через пару недель он обязан появиться на Пригласительных «Вотабургера» в Аризоне, этот Вич, т. к. выиграл там в прошлом году у 18-летних в семнадцать лет, но он не может не знать, что туда же грядет Уэйн, потому в теннисной среде уже бурно делают ставки. Если же говорить об ОНАНТА, то есть еще аргентинец, который засел в мексиканской Академии де Вера Круз и не собирается уступать свое первое место никому, в этом году он взял три встречи из четырех юниорского Большого шлема – впервые со времен того сумрачного чеха по имени Лендл, который ушел из Шоу и покончил с собой задолго до введения эры спонсирования. Но, в общем, Уэйн у нас 1-й.
И уже было установлено, что Хэл Инканденца, в прошлом году уважаемый игрок, но ни в коем случае не тема для восторженных писем родным, 43-й в национальном зачете и плавающий между 4-м и 5-м в команде А академии среди 16-летних в одиночном разряде, совершил квантоподобный спортивный скачок через несколько плато, да так, что в этом году – уже подошедшем к концу, отдел «Депенд» по впитывающим продуктам корпорации «Кимберли-Кларк» скоро сдаст пост на новогоднем аукционе, – да такой, что Инканденца – и держите в уме, в этом году ему всего семнадцать, – 4-й по стране и 6-й в компьютере ОНАНТА, и играет 2-м в группе А за 18-летних юношей ЭТА. Такие спортивные расцветы редко, но бывают. Никто в академии этот расцвет с Хэлом не обсуждает – примерно как все избегают питчера, который идет на ноу-хиттер. Деликатная и гибкая, довольно рассудочная игра Хэла не изменилась, но в этом году будто отрастила зубы. Уже не хрупкий и не рассеянный на корте, теперь он «разводит» [76], как будто даже не задумываясь. Десятичная дробь его статистики невынужденных ошибок скорее похожа на компьютерный глюк.
Хэл играет на истощение. Он пробует, поклевывает, пока противник не раскроется. А
