– А как же ты? Чего ты хочешь для себя?
Боже, ну почему он всегда задает такие сложные вопросы?
– В сложившейся ситуации то, чего я хочу для тебя, и то, чего я хочу для себя, несовместимо.
– Значит, ты считаешь, что нам лучше расстаться? – Его голос звучит ровно, без намека на тревогу. Руки небрежно держат руль, в плечах не заметно напряжение. Зато я натянута как струна.
– Я не знаю, что нам делать. Может, стоит подождать до тех пор, пока Себастиан не придет в себя?
– У него поврежден мозг. Поэтому он так ведет себя. На днях я прочитал об этом. Оказывается, это даже нормально, что люди с черепно-мозговыми травмами вдруг ни с того ни с сего становятся злобными подонками. Он может никогда не прийти в себя. И что тогда?
Я не отвечаю ему, потому что, как уже сказала ранее, не знаю, что нам делать. А если и знаю, то не хочу озвучивать.
Глава 31
Истон– Поверить не могу, что директор вот так просто отпустил нас, – говорит Харт, когда я паркую маленькую машинку Эллы у края тротуара.
– Директор Берингер – тряпка. Папа откупался от него миллион раз. Последний был, когда Элла протащила Джордан Каррингтон по всей школе. Джордан заслужила. Она со своими друзьями подстригла одну девчонку, раздела догола и прикрепила на скотч к главному корпусу.
Хартли в шоке.
– Что?
– Раньше «Астор-Парк» был похож на сумасшедший дом.
– Был?
– Конечно. Сейчас на фасаде школы флаги, а не люди. Уже прогресс. Погоди, я помогу тебе. – Я выпрыгиваю из машины и обхожу спереди. Кайл в буквально смысле выбил из нее весь дух, потому что она даже не может вылезти самостоятельно.
– Детка, давай я помогу.
Она откидывается на спинку сиденья и раздосадованно вздыхает.
– Я все равно пойду сегодня в парк.
– Посмотрим, – уклончиво отвечаю я.
У моей девочки почти нет сил. Если она куда-то и пойдет, то не дальше ванной. Однако я не вижу смысла спорить об этом посреди улицы.
Я поднимаю ее на руки – она легкая как перышко. По-моему, ей следует лучше питаться.
– Захвати еду? – Я киваю в сторону бумажного пакета с супом и сыром гриль, купленными по дороге.
Харт тянется за пакетом, морщась от боли.
– Я сама могу идти, – слабым голосом утверждает она.
– Мы уже спорили об этом в школе. – Я прижимаю ее покрепче и поднимаюсь по ступенькам. Но мне все-таки приходится поставить ее, чтобы открыть дверь. Харт без конца повторяет, что с ней все в порядке, но все же держится за мою талию, чтобы не упасть. Я делаю вид, что не замечаю.
Открыв дверь, я снова беру ее на руки, заношу в квартиру и подхожу к дивану, но прежде чем посадить ее, интересуюсь:
– Хочешь в туалет?
– Пусть лучше Фелисити приклеит меня к стене «Астор-Парка», чем ты понесешь меня в туалет, – объявляет Харт, и ее суровый взгляд подсказывает мне, что она не шутит.
– Ладно. – Оставив ее на диване, я иду за ужином. – Надо было собрать кофейный столик. – Я показываю на плоские коробки.
– Мне и на полу хорошо. – Хартли соскальзывает вниз.
Я внимательно смотрю на нее, но она не морщится, не стонет и не вздыхает. Аппетит у нее тоже хороший. Она уминает весь сыр, практически залпом выпивает суп, потом прислоняется спиной к дивану и попивает диетическую колу вприкуску с крекерами, оставшимися от супа.
Есть некое удовольствие в том, чтобы кормить того, кто тебе небезразличен. Мне нравится наблюдать, как она с удовольствием ест. Я по очереди задерживаю взгляд на ее изящной переносице, прямых бровях, круглых полных щеках. Никогда не было такого, чтобы мне нравились девушки определенного типа. Богатые и жеманные; дерзкие и сексуальные, полненькие и веселые – если они хотели заняться сексом, я исполнял их желание.
Но теперь стоит мне закрыть глаза и представить свою идеальную девушку, передо мной встает лицо Харт. Может, для кого-то она простовата, но это неважно, потому что для меня она само совершенство.
– У меня что-то на лице? – касаясь щеки, спрашивает Хартли.
– Нет. Мне просто нравится смотреть на тебя.
Она смущенно втягивает голову в плечи.
– Перестань.
– Нет.
– Серьезно, я стесняюсь.
– Да брось. Ты красивая. – Я вытягиваюсь на локтях и пью колу.
– Ты добавил водку в свою банку? – с подозрением спрашивает она. – Потому что говоришь, как пьяный.
Я встряхиваю банку. Удивительно, но в последнее время у меня не возникало желания выпить. Слишком много всего происходило.
– Нет, но даже если бы и так, пьяные всегда говорят правду.
Хартли мило морщит носик.
– Это такая поговорка?
– Теперь да. Приказ Истона Ройала.
Хартли бросает мне в голову подушку. Я отмахиваюсь от нее и бросаюсь на Харт. Она кричит и пытается сбежать, но я очень быстрый. Поймав ее, я утыкаюсь лицом ей в шею, вдыхая сладкий аромат. Она теплая, мягкая и та самая.
Зачем мне алкоголь? У меня теперь есть лучший в мире наркотик. Я крепко целую ее в губы. От этого у меня кружится голова. Харт легонько обнимает меня за плечи, как будто не уверена в том, что может коснуться меня. А в это время аркан, который она, сама того не зная, накинула на мое сердце, затягивается еще туже.
Черт, я люблю эту девушку. И поэтому отстраняюсь: ей нужен покой, а не мои домогательства. Я веду пальцем линию по ее лбу и спускаюсь вниз по щеке.
– Надо собрать кровать, – охрипшим голосом говорю я.
Хартли кивает, моргая, как совенок. Я заставляю себя подняться и подхожу к матрасу и каркасу кровати, которые оставил, потому что у меня не было нужных инструментов. Но мне по-прежнему нужен шуруповерт, которого не оказалось в маленьком розовом наборе. Я отставляю каркас в сторону и опускаю матрас на пол.
– Ты раньше когда-нибудь заправлял кровать? – свернувшись калачиком на боку, спрашивает Хартли.
Я не смотрю в ее сторону, потому что искушение наброситься на Харт слишком велико. Поэтому роюсь в пакетах в поисках набора постельного белья, который выбрал с помощью продавца-консультанта.
– Нет, но вряд ли это очень сложно.
Спустя пять минут я уже весь в поту, без рубашки, а чертова простыня так и остается незаправленной. Но по крайней мере, я хотя бы больше не думаю о сексе.
– Как это вообще работает? – с раздражением спрашиваю я, поднимая вверх огромный кусок ткани, который оказался
