Он мертв.
– Анна, – негромко окликаю я.
Она потрясенно оборачивается.
– Я услышала шум, спустилась, а он тут… – лепечет она.
В отличие от меня, она сегодня не видела крови, и смерть ее ошеломляет.
– Ступайте, умойтесь. – Я легонько касаюсь ее руки. – Я здесь все осмотрю.
Она благодарно кивает и, окинув труп долгим взглядом, выбегает в коридор. Ее можно понять. Жуткая гримаса искажает черты лица Питера, правый глаз полуприкрыт, левый широко распахнут. Руки сжимают подлокотники кресла, спина выгнута от боли. Его лишили и жизни, и достоинства одновременно.
Моя первая мысль – сердечный приступ, но чутье Раштона подсказывает иную причину.
Я хочу закрыть глаза лорду Хардкаслу, но не могу заставить себя коснуться трупа. Однако же у меня осталось слишком мало обличий, поэтому лучше не смотреть в глаза смерти.
Из нагрудного кармана пиджака торчит записка. Вытаскиваю сложенный листок, читаю послание:
«Я не желаю выходить замуж за Рейвенкорта и не желаю прощать родителей, которые меня к этому принуждают. Они сами навлекли на себя свою участь.
Эвелина Хардкасл».
Из открытого окна дует. Оконная рама измазана грязью, – очевидно, злоумышленник выбрался через окно. Все вещи на своих местах, только открыт ящик стола – тот самый, в котором Дэнс искал дневник Питера. Разумеется, дневника там нет. Сначала кто-то выдрал страницу из дневника Хелены, а теперь украден и дневник Питера. Значит, убийца пытается скрыть то, чем сегодня занята Хелена. Это важная информация. Сама по себе ужасная, но важная.
Прячу записку в карман, выглядываю в окно, пытаюсь понять, кто из него выбрался. Никаких улик нет, кроме пары следов в грязи, уже размытых дождем. По их форме и размеру понятно, что из сторожки сбежала женщина в остроносых ботинках. Возможно, это подтвердило бы причастность той, чьим именем подписана записка, но я точно знаю, что Эвелина сейчас с Беллом.
Она не могла этого сделать.
Сажусь в кресло напротив Питера Хардкасла, совсем как Дэнс сегодня утром. Все в комнате еще носит отпечаток утренней встречи. Бокалы со стола не убраны, пахнет сигарами, сам Хардкасл не одет для охоты, а значит, убили его несколько часов назад. Пальцем касаюсь остатков виски в бокалах, кончиком языка пробую. Во всех бокалах виски с обычным дымным привкусом, а вот у виски лорда Хардкасла характерный горьковатый вкус.
Раштону он хорошо знаком.
– Стрихнин, – говорю я, глядя на зловещий оскал мертвеца.
Кажется, что Питер Хардкасл радуется, узнав о причине своей смерти. Наверняка ему хочется знать и имя своего убийцы. У меня на этот счет есть кое-какие соображения, но пока их нечем подтвердить.
– Ну как, что-нибудь выяснилось? – спрашивает Анна, протягивая мне полотенце.
Она все еще бледна, но голос звучит тверже. Судя по всему, она немного оправилась от потрясения, однако не приближается к трупу и обнимает себя за плечи.
– Его отравили стрихнином. Полученным от Белла.
– От Белла? Он же был вашим первым воплощением. Вы полагаете, что он как-то в этом замешан?
– Не по своей воле. – Я вытираю мокрые от дождя волосы. – Он трус и к убийству непричастен. Стрихнин употребляют для травли крыс. Если убийца – кто-то из обитателей Блэкхита, то это создает удобный предлог для обращения к Беллу за ядом: мол, надо избавиться от крыс перед приездом гостей. Это не вызовет у Белла подозрений – до тех пор, пока не появятся трупы. Наверное, поэтому его и пытались устранить.
– Откуда вы все это знаете? – изумленно спрашивает Анна.
– Это знает Раштон. – Я многозначительно постукиваю себя пальцем по лбу. – Несколько лет назад он расследовал дело об убийстве, где жертву отравили стрихнином. Из-за наследства. Ужасная история.
– И вы ее помните?
Я рассеянно киваю, продолжая обдумывать все последствия отравления.
– Для этого вчера ночью Белла выманили в лес, – вслух рассуждаю я. – Но в темноте доктор Белл ухитрился сбежать, отделавшись лишь порезами на руках. Ему очень повезло.
Анна странно смотрит на меня.
– В чем дело? – недоумеваю я.
– Вы так говорите… – Она запинается. – Я просто… Айден, я вас не узнаю. Что от вас осталось?
– Вполне достаточно, – отмахиваюсь я, вручая ей записку, найденную в кармане Хардкасла. – Вот, ознакомьтесь. Кто-то изо всех сил пытается убедить нас, что отравление – дело рук Эвелины.
Прочитав записку, Анна спрашивает:
– А может, дело совсем не в этом? Может быть, кто-то хочет избавиться от всего семейства Хардкасл и Эвелина – просто первая жертва?
– Вы считаете, что Хелена прячется от убийц?
– Скорее всего.
Я пытаюсь всесторонне осмыслить это предположение, но у меня не получается. Оно слишком громоздко и неуклюже, непонятно, к чему все это приведет.
– И что мне делать дальше? – спрашивает Анна.
– Скажите Эвелине, что дворецкий пришел в себя и хочет с ней поговорить с глазу на глаз. – Я встаю.
– Но дворецкий еще спит, и с Эвелиной ему говорить не о чем.
– Верно, зато мне есть о чем, но не хочется лишний раз встречаться с лакеем.
– Хорошо, я пойду к Эвелине, а вы пока присмотрите за дворецким и Голдом.
– Обязательно.
– А что вы хотите сказать Эвелине?
– Я объясню ей, как она умрет.
50На часах сорок две минуты шестого, но Анна все не возвращается.
Она ушла три часа назад. Три часа я нервничаю, сижу с ружьем на коленях, хватаюсь за него при малейшем шорохе. Не знаю, как Анна все это терпела.
В сторожке беспокойно. Ветер свистит в оконных рамах, завывает в коридорах. Потрескивают деревянные перегородки; половицы гнутся под собственным весом, покряхтывают, как старик, встающий с кресла. Мне то и дело слышатся шаги в коридоре; я осторожно выглядываю за дверь, но в доме пусто, только бьется о стену оконный ставень или ветка стучит в стекло.
Но теперь я уже не отвлекаюсь на эти звуки. Я больше не верю, что Анна вернется. Первый час ожидания я успокаивал себя тем, что она, наверное, ищет Эвелину. Потом я решил, что Анну отправили выполнять какие-то поручения по хозяйству, и пытался найти этому подтверждение, вспоминая наши прошлые встречи. Она упоминала, что сначала встретилась с Голдом, потом с Дарби в лесу, после этого – с Дэнсом и тогда уже пришла за мной на чердак. А затем она первый раз поговорила с дворецким в повозке, на пути в сторожку, оставила записку для Белла в доме конюха и заглянула в спальню Рейвенкорта. Потом она еще раз разговаривала с дворецким, но я увидел ее только вечером, после того как лакей напал на Дэнса.
Итак, шесть раз она исчезала на всю вторую половину дня, а я заметил это только сейчас.
Вот уже третий час я сижу в комнате. За окнами темнеет. Я уверен, что Анна попала в
