На один его платок в Рафтхоле можно было бы купить приличный дом. А на полотно длиной в триста локтей…

– Должно быть, ты богат, как хаган, – вырвалось у Несарины.

Адарланец пожал плечами:

– Я узнал, что истинное богатство – не в сверкающем золоте и не в драгоценных камнях.

– И чем же ты заплатил?

Несарина вспомнила: за свой шелк стигианские пауки брали не золотом и не драгоценностями. Осязаемые вещи им вообще были не нужны. Пауки требовали мечты, желания и…

– Двадцатью годами. Двумя десятками лет своей жизни. Мне не урезали ее на двадцать лет. Они забрали у меня лучшие годы.

Несарина пригляделась к адарланцу. Не мальчик, конечно, но и стариком его не назовешь. В волосах – ни единого седого волоса.

– Мне двадцать семь лет. А выгляжу я почти на пятьдесят.

Боги милосердные!

– Тогда что тебя принесло в Таванские горы? – не слишком учтиво спросила Несарина. – Собрался еще прикупить паучьего шелка?

Хулуна цокнула языком:

– Должна тебе сказать, девочка, что шелк производят только паучихи. И только у вас, на вашем континенте. Здешние не нашли себе достойного занятия. Харанкаи ничего не создают. Только разрушают. Они с давних пор живут в пещерах и на перевалах вокруг Дагульских гор. Так называется гряда к югу от нас. Расстояние немалое. И до сих пор мы соблюдали негласную договоренность: мы не летали над их владениями, а они не совались к нам.

– Тогда почему ты думаешь, что теперь они решили воровать яйца наших рукков? – спросил Сартак.

Он посмотрел на вход в пещеру, где несколько птиц дожидались хозяев, затем склонился, уперев локти в колени.

– А кто еще? – возразила мать-по-очагу. – Расхитители гнезд давно забыли дорогу сюда. Чтобы проникнуть в гнездо рукка, нужно сначала подняться высоко в горы. Кому такое по силам? Я несколько дней летала над их владениями. Там все в паутине. Она тянется с вершин и склонов до сосновых лесов в ущельях. Под нею не остается никакой жизни.

Хулуна повернулась к Фалкану:

– Смотри, как получается. Харанкаи вновь занялись разбоем, и именно в это время у нас в гнезде появляется адарланский торговец, пострадавший от их соплеменниц с Северного континента. Ему понадобились ответы. Я не верю в простое совпадение.

Сартак сердито посмотрел на Фалкана. Тот примирительно поднял руки:

– Я действительно пострадал от стигианских пауков… или паучих. Но я ничего не знал о харанкаях, а потому не мог ни разыскивать их, ни чего-то требовать. Почему я здесь? До меня доходили сведения о сокровищнице знаний, которая есть у вашей матери-по-очагу. Я надеялся получить ее совет, прежде чем отваживаться на какие-либо действия.

– И чем, как ты думаешь, тебе поможет ее совет? – спросила Несарина, искоса поглядывая на торговца.

– Я хочу вернуть свою молодость, – не поднимая головы, ответил он.

– Он продал все триста локтей паучьего шелка, но по-прежнему думает, что сможет вернуть время, – с усмешкой пояснила Сартаку Хулуна.

– Я на самом деле могу его вернуть, – почти выкрикнул Фалкан.

Хулуна сурово поглядела на него. «Не забывайся, где находишься и с кем говоришь», – предупреждал ее взгляд. Адарланец взял себя в руки и продолжал:

– У меня есть замыслы, которые до сих пор не дают мне покоя. Я хочу их осуществить, пока меня не одолела дряхлость. Мне говорили: единственный способ вернуть бездумно отданные годы – это убить паука, поглотившего их.

– Тогда что ж ты не остался на Эрилее? – удивилась Несарина. – Там бы и охотился. Зачем тебя понесло сюда?

Фалкан не отвечал. За него ответила Хулуна:

– Ему сказали еще кое-что. Убить харанкая способен только великий воин. Лучший из лучших. И незачем врать, Фалкан, что ты ничего не знал о здешних харанкаях. Пусть не много, но знал. Потом ты узнал о руккинах, живущих в отдаленном соседстве с этими тварями, и решил попытать счастья. Прежде всего узнать, что́ нам известно о пауках и возможных способах их уничтожения.

Чувствовалось, даже Хулуна была слегка ошеломлена такой стратегией.

– А еще Фалкан втайне рассчитывал найти какой-нибудь обходной путь. Более легкий способ вернуть свои годы здесь, чтобы не вступать с пауками в сражение у себя на континенте.

Что ж, для человека, свихнувшегося на мысли вернуть обратно годы жизни, замысел Фалкана звучал вполне разумно.

– Но каким образом все это связано с украденными яйцами и птенцами? – спросил у Хулуны Сартак.

Принц не питал сочувствия к торговцу, продавшему свои лучшие годы, пусть и за сказочное богатство. Фалкан это уловил и поспешил повернуться к огню.

– Хочу, чтобы ты их нашел, – сказала Хулуна.

– Эдж, может, и есть надежда отыскать яйца. А птенцы, скорее всего, уже мертвы.

– Эти твари дорожат добычей. В их коконах птенцы могут долго оставаться живыми… Хотя, пожалуй, ты прав. Они сожрали и яйца, и птенцов.

Гнев исказил лицо Хулуны, и Несарина увидела воительницу. Такой же воительницей становилась Борта.

– Как только произойдет новая кража, ты отправишься на поиски. И напомнишь этим грудам дерьма, что мы не смотрим сквозь пальцы на похищение наших птенцов.

Она кивнула Фалкану:

– Когда настанет время, ты полетишь вместе с ними. Может, там и найдешь ответы.

– Но почему надо ждать? – спросила Несарина. – Почему не выследить харанкаев и не наказать?

– Потому что пока у нас нет неопровержимых доказательств, – ответил Сартак. – А если мы ударим без повода…

– Харанкаи – давние враги рукков, – пояснила Хулуна. – Когда-то между ними происходила настоящая война. Это было раньше, чем степные конники поднялись в горы.

Она тряхнула головой, словно прогоняя мысли о далеких временах:

– И потому эти сведения нужно держать в тайне. Не хватало только, чтобы руккины и рукки вылетали отсюда, обуреваемые гневом. Паника нам тоже ни к чему. Передай, чтобы бдительнее следили за гнездами, но причину не называй.

– Как скажешь, эдж, – ответил Сартак.

– А теперь мне надо поговорить с моим капитаном, – сказала Хулуна, поворачиваясь к Фалкану.

Тот незамедлительно встал:

– Я целиком в вашем распоряжении, принц Сартак.

Изящно поклонившись, Фалкан ушел. Когда его шаги стихли, Хулуна заговорила вполголоса:

– Неужели все начинается заново? – Она мельком взглянула на Несарину. – Спящий пробудился.

– Эраван, – выдохнула Несарина.

Ей показалось, что пламя очага качнулось в ответ.

– Эдж, ты знаешь о нем? – спросил Сартак, пересаживаясь на место Фалкана.

– Ты видела их, – продолжала Хулуна, пристально глядя на Несарину. – Его исчадий тьмы.

Несарина поставила заслон воспоминаниям, рвущимся на поверхность:

– Да, видела. На нашем континенте, в Морате, он создал из этих чудовищ целую армию. И она продолжает разрастаться.

– Отец знает? – спросила Хулуна у Сартака.

– Обрывки сведений. Целостной картины нет. Его горе…

Сартак повернулся к огню. Хулуна коснулась его колена.

– В Антике напали на целительницу из Торры, – сказал он.

Хулуна выругалась, столь же грязно, как ее сын-по-очагу.

– Мы думаем, к нападению причастен кто-то из ставленников Эравана, – продолжал Сартак. – Я пробовал говорить с отцом о своих догадках и понял бессмысленность