– Да, кажется, нашим нелегко приходится!

– Если ты сейчас ударишь улорийцам в бочину, то они попятятся прямо на флеши и завязнут там, потеряют маневренность. Тут тебе и карты в руки! Сделай так, чтобы ни один улорийский кирасир или драгун не пришел на помощь той пехоте, что сейчас пытается разбить Федора!

– Я всё сделаю, брат! – мгновенно проникся важностью момента Алешка. – А мы успеем?

– Успеем! – уверенно ответил я, хотя сам такой уверенности вовсе не испытывал. Дело в том, что, едва освободив от неприятеля Красный холм, я разглядел в подзорную трубу, как наследник престола с последними резервами спустился из ставки на помощь проседающему центру. – Делай свое дело – и все будет в порядке!

– Миха! – Алексей неожиданно остановился, его лицо исказила мучительная гримаса. – Миха! Прости меня за то, что тогда, после первого дела в Верейском проходе, испугался идти наперекор Глазкову! Прости, что бросил тебя!

– Списали на ошибки молодости, брат! – ответил я, обнимая Алешку. Честно говоря, уж не чаял услышать извинения от этого члена царской семьи. – Я давно забыл. Давай-ка намнем бока Улории, и никакие Глазковы больше не посмеют против нас хоть слово сказать!

– Спасибо, Миха! Спасибо, Холод! – кажется, второй наследник престола даже прослезился.

– Береги себя, Алешка, до встречи!

– До встречи!

Прежде чем спуститься с вершины, я еще раз попытался оглядеть происходящее на поле сражения. Правый фланг виден не был, оставалось только надеяться, что у Сиверса всё в порядке. Редут тонул в пороховых облаках, из чего следовал вывод, что его орудия до сих пор в работе. Это сколько уже Грачевский полк держится? Или никого из грачевцев уже нет в живых и редут обороняет кто-то из резерва?

Первая линия флешей была потеряна, та же часть второй линии, что была ближе к Грачевскому редуту, всё еще удерживалась парнями в синих мундирах. Левее флешей сцепились друг с другом две кавалерийские массы, причем наши были в отчаянном положении, ибо позади них уже оказалась вражеская пехота, и путь к отступлению лежал как раз через ее ряды. Но как прикажешь отступать, имея на плечах улорийских кирасир?

Благодаря проведенным под Красным холмом силам королю Яношу удалось изогнуть линию сражения в центре дугой, охватывая позиции царевича Федора с фланга и угрожая зайти в тыл и прижать основные силы нашей армии к Егорьевскому оврагу и редуту.

Неплохой план. Только вот мне показалось или и в самом деле на пути пытающейся окружить наших улорийской пехоты мелькают гражданские одежды переодетых ветеранов? Да и ко мне любимому увлекшийся боем неприятель неблагоразумно повернулся спиной. Так что посмотрим еще, чей план чудеснее. Только бы не опоздать!

Кавалерия Алексея снялась с места и, поднимая тучи пыли, направилась на помощь бьющимся в центре сослуживцам. Пыль – это весьма кстати, хотя бы частично она скроет от вражеских глаз наши передвижения. Не верю я, что улорийский монарх имеет возможность влиять на каждый эпизод боя, тем более не имея перед глазами всю картину сражения целиком. Не верю, но кто его знает! Жизнь научила не относиться к противнику пренебрежительно и не радоваться успеху до окончания дела. Не нужно забывать, что нам сегодня противостоит лучшая армия континента, так что – не расслабляться!

Общими усилиями удалось довольно быстро спустить с высоты громоздкие орудия. Батарея Короткова вырвалась вперед, но оно и понятно – у них и пушки полегче, и путь более пологий. На Красном холме осталось пять орудий и батальон пехоты, чтобы создать хотя бы видимость наличия у нашей армии полноценного левого фланга.

Быстрее, быстрее! Эх, еще бы степь была ровной! Так нет же – холмы, ложбины, кочки, скальные образования, отдельные деревца, колючий кустарник. Такую местность хорошо бы на танке проскочить, там принцип такой – чем выше скорость, тем меньше кочек. Но танков нет, так что все придется делать ручками да ножками.

Шум отчаянного боя постепенно приближался, и наконец мы поднялись из очередной ложбины, оказавшись метрах в двухстах от сражающихся. Коротков подобрался еще ближе и был замечен кем-то из улорийских офицеров. Два пехотных батальона повернулись направо и направились навстречу нашим пушкарям.

– Капитан, работай! Ближе уже нельзя! – приказал я Веретенникову, вновь пытаясь осмотреться при помощи подзорной трубы.

Разглядеть удалось только кутерьму впереди по курсу, приготовления пушкарей майора Короткова да полное спокойствие позади нас, на Красном холме. Больше ничего видно не было из-за складок местности.

Коротков дал убийственный по эффективности залп, чуть ли не вдвое сократив количество отправившихся устранять угрозу улорийцев. Пока оставшиеся на ногах перестраивались, обходя павших и вновь смыкая ряды, приданная в помощь мобильной артиллерии пехота споро откатила пушки метров на тридцать назад, уведя орудия и их обслугу из зоны эффективного ружейного огня неприятеля. Артиллеристы вновь зарядили пушки картечью и успели дать еще один залп, после которого на остатки вражеской пехоты набросились батальоны прикрытия. Молодец Коротков, быстро приспособился комбинировать действия своих подчиненных с действиями приданной пехоты.

У нас так четко не получится, против нас и улорийцев побольше, и орудия у нас потяжелее, не побегаешь с ними. Правда, «наши» улорийцы сильно заняты: перед ними маячит царское знамя Таридии, и они наивно полагают, что обладание этим важнейшим атрибутом автоматически принесет им победу. Нас тоже заметили, но то ли улорийские командиры замешкались с принятием решения, то ли посчитали, что им нужно лишь чуть поднажать – и сопротивление таридийской пехоты будет сломлено, в общем, никто не предпринял никаких активных действий, и мои артиллеристы получили время спокойно зарядить орудия, прицелиться и дать залп. Вражеская пехота полегла, словно трава, скошенная гигантской косой.

Я не кровожадный человек, но, ей-богу, был бы рад разнести ко всем чертям улорийцев из пушек, да желательно так, чтобы они и подойти к нам не смогли. Нужно будет направить деятельный ум Федора Ивановича по пути разработки более дальнобойного и скорострельного оружия, нежели имеющиеся в наличии пушки. Жаль, что я сам не инженер и никогда особо не интересовался ни оружием вообще, ни его устройством в частности. Но можно ведь пойти и другим путем – найти хороших оружейников и аккуратно задать им правильный вектор действий. Вот этим и придется заняться. Если только выживу в этой мясорубке.

Пушки капитана Веретенникова произвели еще один залп, после чего лишь нескольким орудиям удалось сделать еще один-два выстрела по местам наибольшего скопления улорийской пехоты. Более палить по сошедшейся в ближнем бою своей и чужой пехоте было уже невозможно без опасения покалечить своих солдат. Что ж, артиллерия сделала всё, что могла в сложившихся условиях, дело за пехотой.

Чертыхнувшись и пожаловавшись самому себе на то, что «неправильно воюем», я