– Нет, не брала… – соврала было Мэй, но поняла, что ее вранье звучит слишком робко и глупо.
– Я бы взял на твоем месте. Сейчас все решится, Мэй, вот в эти дни. Грядет большая битва, и ключи нам будут нужны. Я знаю, что ты вяла их с собой.
– Откуда?
– Потому что твои карманы, Мэй, светятся, разве ты не замечаешь? Вчера ключи попали в работающий сервер и сразу настроились на работу. Они взаимодействуют, и я это чувствую. Я чувствую первичные ключи, прямо как наш Тхан.
– И что теперь? – совсем глупо пробормотала Мэй, чувствуя свою уязвимость.
А что, если Люк сейчас накинется, заберет все ключи и отдаст их Маре?
– Ничего. Пошли завтракать, женщина. – Люк хмыкнул и покачал головой.
После, когда спускались по лестнице, он проговорил ровным, мягким голосом:
– А моя мама во мне бы не сомневалась…
– Откуда ты знаешь?
– Потому что она – как Настоящая Мать. Всегда верит своим детям.
– Ты не мой ребенок…
– А кто я для тебя, Мэй?
Люк обернулся и пристально взглянул Мэй в глаза. Он стоял на ступеньку ниже, и его черные зрачки оказались вровень с глазами Мэй. И Мэй не удержалась, потянулась к нему и поцеловала в мягкие, теплые губы. Прижалась, обхватила шею руками, вдохнула его запах, такой знакомый, теплый и родной.
Люк ответил на поцелуй, обнял за плечи, а после прошептал ей на ухо:
– Я тоже тебя люблю. И очень надеюсь, что ты поможешь мне остаться человеком, а не превратиться в робота… Трудно быть роботом, Мэй, они ведь никого не любят. Вообще никого. Они одиноки, они всегда сами по себе.
– И поэтому Тхан очень хочет испытывать человеческие эмоции. И я думаю, он их уже испытывает. Он тянется к нам, Люк, он хочет быть частью нашей семьи.
– Тогда поможем ему. Разберемся во всем этом. Пошли завтракать.
2Люк приготовил саам и сварил жидкую кашу. Вернее, это все приготовили лучевая печь и машина для саама. Пахло так вкусно, что Мэй не стала медлить, уселась на странное сиденье, круглое и мягкое и висевшее прямо в воздухе, не касаясь пола. Сиденье тут же приняло нужную форму, услужливо вытянуло подлокотники и чуть-чуть качнулось, помогая устроиться поудобнее.
Мэй взялась за ложку и, помедлив, спросила:
– Что ты собираешься делать?
– Найду источник. Опущу в него одну плату, у меня тут есть одна… И Мара пришлет своих драконов, чтобы атаковать Белую пристань. Придется сражаться.
– Ты так говоришь, будто не сомневаешься в том, что Мара пришлет драконов…
– Конечно пришлет. Она обязательно атакует. Если ее план касательно меня провалился, она запустит другой. У Мары есть цель, и она не остановится, пока не погибнет, потому что роботы всегда следуют своим программам. Она ворвется в Белую пристань, она уже знает, что первичный ключ тут. Она постарается взять власть над Белой пристанью. Потому ешь быстрей, я уверен, что ее драконы уже летят…
– И сколько драконов? – растерянно спросила Мэй, забыв о каше.
– Двенадцать. Может, восемнадцать. Может, двадцать четыре. Я не знаю, сколько машин готово к бою.
– А мы можем выключить драконов? Просто выключить, как ты выключил Второй сервер?
– Не можем. Все драконы, все до единого, сделаны в Камлюках. Это Первый сервер, его никогда до конца и не выключали.
– Кто не выключал? – совсем тихо спросила Мэй.
– Деревья-Гиганты и люди с Неба. Я тебе кое-что покажу, только доешь. Саам можно допить и наверху, в серверной.
Мэй справилась с кашей и заторопилась к пульту. Что еще она должна увидеть?
Люк уже стоял у темного пульта, на котором сияло несколько голубоватых окошек, готовых к работе.
– Смотри, узнаешь местность? Это Соленая равнина. Иди сюда, ближе.
Мэй встала рядом с Люком, и светлое окошко на темном пульте увеличилось, пошли первые кадры.
– Кто это записывал? Кажется, что съемка велась с воздуха, но камера подвижна, она то приближается, то удаляется… – удивилась Мэй.
– Это татику. Они вездесущи, они могут быть даже в Белой пристани. Они могут стать невидимыми, если это надо. Могут издавать звуки, парализующие животных. Но основная их задача – это записывать происходящее. Они собирают всю информацию, собирают историю. После эти записи попадают в общую информационную линию серверов. Те серверы, которые находятся в работе, получают информацию из этой линии.
– А где эта линия? – не поняла Мэй.
– Татику ее и протягивают. Они работают как передатчики, как источники связи. У них свои задачи, они достаточно независимы. То есть нельзя сказать, что они работают на Мару или на меня. Они сами по себе. Их можно выключить. Если все серверы выключены или работает только один из девяти, то татику выключаются. Иногда они могут взрываться, самоликвидироваться. Но только после того, как передадут всю информацию другому такому же татику.
– Значит, всё записывали татику… – пробормотала Мэй.
Люк не ответил.
Мэй увидела огромный пляж с мелкой серой галькой, прямоугольные ангары, серые и ровные. Было понятно, что бетонные коробки служили убежищем для людей. Действие разворачивалось достаточно медленно: прилетали огромные корабли-птицы, открывали большие клювы, и из них выходили дети в сопровождении взрослых. Дети держались парами, самых маленьких несли на руках подростки. Все в одинаковых оранжевых комбинезонах, с одинаковыми желтыми рюкзаками на спинах. Яркие пятнышки на фоне серой гальки и серых ангаров. Небо над ними хмурилось облаками, океан беспокойно накатывал на берег.
Дети двигались медленно и растерянно. Несколько взрослых собрали первую партию в оранжевых комбинезонах около широких металлических дверей первого ангара, коротко переговорили между собой, и проход внутрь открылся. Вереница взрослых и детей отправились внутрь, а в это время на пляж опустилась еще одна блестящая птица и тоже открыла клюв. На этот раз дети были в зеленых комбинезонах и с белыми рюкзаками. И снова старшие несли младших, а несколько взрослых отдавали резкие, отрывочные команды.
Детей было много. Мэй не могла сказать точно, но, словно в ответ на ее мысли, внизу появились знаки. Цифры, статистика. Сухие показатели. Каждая птица перевозила от двух до пять сотен детей разного возраста. Цвет комбинезона означал страну, цвет рюкзака и нашивки на плече – провинцию этой страны.
Птицы прилетали и прилетали. Мэй поняла, что ангары, вот эти прямоугольные невысокие серые коробки, являлись всего лишь входом в подземное убежище. Туда спускались дети в оранжевых, зеленых и синих комбинезонах с разноцветными рюкзаками.
Красные рюкзаки и зеленые. Синие и белые. Желтые и черно-белые клетчатые. Розовые и голубые…
Комбинезоны же были только трех цветов: оранжевые, зеленые и синие. Значит, своих детей эвакуировали три страны.
Ребята в зеленых были самыми смуглыми и
