— Пойми. Все эти выборы, компании, большие деньги. Мы погрязли в этом по уши. Потеряли уже двух своих друзей. А ничего нет хуже, чем хоронить молодых близких тебе людей… Что мы скажем сегодня матери Леши? За что он погиб? Почему все так… Когда мы в девяностых начинали с маленького кооператива «Интеркрайт», разве тогда знал кто-то что так все обернется, и к этому году из пятнадцати человек в живых останется только лишь двенадцать, почти одиннадцать… Маринку я не считаю. Зачем нам эта большая политика?

— Что ты хочешь этим сказать? Сам же попросил без политических и дипломатических изысков.

— Санек, давай откажемся от предвыборной гонки.

Слова прозвучали для Харламова, как гром среди яного неба. Он никогда не думал, что такое случится. Он верил Горбенко, как самому себе. Частенько ввязывал его в авантюры, но никогда Андрей не отступал, верил на слово, доверял Саше, как самому себе. И только сейчас сам идет на попятную. Сейчас, когда до возрата компании, победы на выборах президента осталось совсем немного. Он его бросает! Лучший друг! И правду говорят, неисповедимы пути твои Господи…

— Ты в этом уверен, Андрюша, что стоит от всего нами задуманного отказаться, от мести за погибших друзей, от возврата компании, от всего? Ты в этом уверен?

— Тут слишком много крови намешано уже. Я против… — покачал головой Горбенко, закуривая сигарету, не обращая внимания, как пепел падает на дорогой спортивный костюм.

— Ну что ж… — Харламов резко встал и налил себе еще стакан водки, потом отставил и схватился за сигареты. Пачка «мальборо» затряслась в его руках и выскользнула на пол. Ругнувшись, Харламов поднял ее и вытряхнул сигарету. Подкурил. — Ну что ж… Я благодарю тебя за все что ты сделал для меня, что всегда был рядом в трудную для меня минуту. Я тебе не осуждаю. что ты так поступаешь… Может так оно и надо. Только больно… терять друзей. Дальше я пойду сам!

— Саш, ты не понял! — вскинулся Горбенко. — Я не ухожу, просто хотел спросить и о таком варианте. Ведь все зависит от нас… Да что же…

— Ты уволен Андрюша! — тихо сказал Харламов, мысленно сам содрогнувшись от того что сказал. — Ты уволен!

— Саш, подумай… — попросил его друг, внимательно всматриваясь в его глаза, в которых не было ничего, ни печали, ни тоски, ни радости… Только пустота и безмерная усталость.

— Ты уволен и теперь можешь сам выбирать пути.

Горбенко кивнул бросив незатушенный окурок на ковер, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Теперь все зависело только от самого Харламова. Теперь он оставался один на один со своими проблемами. Кто кого больше предал? Горбенко Сашу или Харламов Андрея? Бог им судья. Только отныне и навсегда они останутся по разные стороны баррикад. И в калмыцкий узелок завяжется их давняя дружба, раньше сильная, а теперь угасавшая с каждой минутой, следом за затихающими шагами Горбенко в коридоре предвыборного штаба.

Вздохнув Харламов, медленно потушил брошенный окурок Горбенко, а следом свой. Поднял трубку телефона внутренней связи. Сейчас он сделает то, что должен сделать…

— Жанночка, прошу вас, подготовить сегодня мне на подпись два приказа. Да, да… Сегодня. Первый об увольнении Горбенко Андрея Григорьевича с поста начальника службы безопасности и назначении на эту должность… — он на минуту задумался. — Назначении на эту должность Лемзякова Артема Александровича. Да, Жанночка, зама Кравченко. Сегодня же…

В камине приятно потрескивали дрова. пахло хвоей и смолой, дымом костра и еле заметным, но будоражущим запахом дорогого кофе. За окном наступила ночь. Сквозь полупрозрачные шторы светила ярко-желтая луна, а кое-где видны были даже проблески серо-серебрянных звезд. Около камина сидели две женщины. Обе средних лет, ухоженные от ногтей до кончиков волос, в дорогих платьях от кутюр и туфлях от самых модных дизайнеров. О таких говорят, бизнес-леди, но по сути ни одна из них таковой не являлась. Если та что помладше не хотела свою деловую хватку выставлять на показ, оставаясь в тени, то другая наоборот стремилась занять самый высокий пост в нашей стране, который ей ни по складу характера, ни по величине ума никак не подходил. И то что она когда-нибудь станет президентом шансы были равны если не нулю, то одному проценту точно. Разговор у них был несмотря на всю их красоту и женственность совсем не женский, и мало чем отличался от болтовни в офисах каких-нибудь огромных компаний, акул большого бизнеса, коим когда-то был «Интеркрайт».

— Змеи в гадюшнике зашевелились, — заметила одна из них, обладающая красивым нежным лицом куклы Барби, — Харламову очень не понравился наш маленький подарок…

— Да, Марина, — заметила Ирина Громада прихлебнув кофе, — еще как зашевелились. Если их только начинало трясти после нашей информации в интернете, то сейчас у твоих бывших одноклассников буквально лихорадка.

— Что говорит наш человек у них? Что думает обо всем этом мой любимый муженек? Я должна знать о каждом его шаге. Это очень опасная скотина. Никогда нельзя угадать, что у него на уме.

— Он сделал самую большую глупость в своей жизни, моя дорогая, — Громада залилась громким визглявым смехом, от которого даже у Мельник пошли по коже мурашки, чтобы не говорили справки из психиатрической лечебницы, но бывшая Саша Шумова, а ныне кандидат в президенты России Ирина Громада действительно законченная сумашедшая.

— Можно поинтересоваться какую? — когда Марина разговаривала со своей подругой, то очень быстро теряла терпение. Шумова могла вывести кого угодно. Год назад в одной из психиатрических клиник Франкфурта, Марина нашла свою бывшую подругу студенческой молодости. Они вместе заканчивали сельскохозяйственную академию. Мельник пообещала вытащить Сашу оттуда, если та пообещает ей помочь уничтожить Харламова. Шумова согласилась. И Марина часть денег, полученных за молчание потратила на то чтобы последовательницу Сатурна выписали с вполне нормальным диагнозом, а не с шизофренией, как было на самом деле. Спустя некоторое время удалось состряпать ей новые документы на имя Ирины Громады. Придумали таинственную истрию ее жизни, образ и вернулись в Россию. А тут выборы, закрутилось, понеслось. Мельник сразу даже не поняла, что Насонов Александр Сергеевич это и есть ее муж, но слишком многое совпадало. И вот тогда-то в хитроумной голове Мельник и созрел план под названием «День выборов», который они на пару с Сашей Шумовой начали приводить в исполнение.

— Так какую глупость совершил, мой муж, кроме той, что женился на мне? — Марина подмигнула озорно своей подруге и улыбнулась.

— Он, — по слогам начала медленно говорить Шумова— Громада, — уволил начальника службы безопасности Горбенко Андрея Григорьевича!

— Не может быть… — ошарашенно пробормотала Марина. — Это какая-то подстава. Харламов верит ему как самому себе… Он, Андрей, верен ему как собака. Неужели Харламов такой дурак, что