– Стойте! – Мишкин встал между парнями и Морковкиной. – Мы уже уходим. – И через плечо шепнул девушке: – Не трогай их. Они ненастоящие.

– Это мы сейчас проверим, – мрачно произнесла Сонька, отстраняя с дороги Кольку. – Не люблю хамство, – добавила она, поводя мощными плечами.

Колька не стал ждать начала драки. Громко вскрикнув, первый бросился вперед. Он ожидал, что на него сейчас все накинутся, но парни расступились, пропуская разбежавшегося Мишкина, и тут же сомкнулись вокруг Морковкиной.

– Не трогайте ее! – завопил Колька, вылезая из кустов, куда забежал по инерции, и снова врезаясь в потасовку. Но пока его помощь здесь была не особенно нужна. Сонька дралась, как робот, четко выполняя все приемы. Однако парни были выше и сильнее ее. Через пять минут она начала уставать. Мишкин изо всех сил пытался отвлечь на себя хотя бы одного противника. Но каждый раз его отбрасывали в сторону, не удостоив хотя бы слабеньким ударом.

– Наших бьют! – завопил он, когда понял, что одному ему не пробить эту стену из четырех спин.

Неожиданно на этот клич отозвалось несколько голосов. Из дверей выбежали ребята их секции. Первым на выручку спешил тренер.

– Держитесь! – раздалось издалека. Размахивая над головой рюкзаком с формой, к лавочкам несся Борис. С воплями он ворвался в драку, но был так же, как и Мишкин, откинут назад.

Эта драка со стороны выглядела очень комично. Парни старательно дрались с Морковкиной, но отказывались связываться с другими. Они просто отшвыривали лишних и возвращались к своему делу. Но когда народу собралось слишком много и парней стали порядком теснить, они, как по команде, развернулись и бросились врассыпную под свист и улюлюканье ребят.

– Знай наших! – кричали каратисты, потрясая кулаками.

Мишкин с трудом пробился к лавочке. Из всех потерь у Морковкиной был разбит нос да появилось несколько новых ссадин на костяшках кулаков. Но ее все равно подняли на руки и понесли внутрь спортивного комплекса к врачу.

Сонька несколько раз пыталась вырваться из рук ребят. Это у нее не получилось. Молодая врачиха вызвала «Скорую», и как Морковкина ни сопротивлялась, ее все же уложили на носилки и понесли к машине.

– Колька, – наконец закричала она, когда ее уже практически снесли вниз. – Вспомни! Только трое сохраняют свой настоящий вид днем. Маргарита, директор и…

Но тут какой-то шустрый санитар в белом халате накрыл нос и рот Соньки марлей, отчего она дернулась и сразу же затихла. Двери машины захлопнулись за носилками.

Мишкин, как зачарованный, следил за руками санитара. Были они тонкие, длинные, в изящных светлых перчатках. Голову его прикрывала шапочка. На лице была большая марлевая повязка. Носа под повязкой не было.

Санитар мельком глянул на замершего Кольку и сразу же заспешил к машине.

– Эдик? – удивленно прошептал Мишкин.

Но было уже поздно. Снова хлопнула дверь. Взревел мотор. Заорала сирена. Машина рванула с места и помчалась к дороге.

– Стойте! – Колька бросился следом. – Немедленно остановитесь! Сонька!

Он долго так бежал, пока звук сирены не скрылся вдалеке.

– Ты чего? – рядом, с трудом переводя дыхание, остановился Веселкин. На себе он тащил сразу три рюкзака – свой, Колькин и Морковкиной.

– Они ее убьют, – глотая слезы, прошептал Мишкин. – И все из-за меня.

Он, наверное, сейчас разрыдался бы в голос, но тут ботинки на его ногах дернулись, как бы предлагая пойти вслед за ними. Коля непонимающе глянул вниз, но ноги его уже двигались вперед. Они прошли немного, когда из-за угла появилась высокая худая фигура в белом халате, шапочке и марлевой повязке.

– Эдик! – завопил Коля, кидаясь вперед. – Стой, предатель!

Покойный Зайцев не стал слушать все проклятия и обвинения, которые в течение следующей минуты вывалил ему на голову разъяренный Мишкин. Он развернулся и бросился бежать. Приятели устремились за ним.

– Ты чего? – на ходу спрашивал Веселкин.

– Это все из-за него, – потрясал кулаками Колька. – Он подслушал наш с Сонькой разговор и все передал Маргарите. Она устроила охоту на Морковкину. Сонька о чем-то догадалась и хотела мне сказать. Но ей все время мешали – то бешеная собака, то машина, то кирпич. А теперь ее увезли неизвестно куда, и она уже ничего не скажет. А все Емельяныч этот! Догоню, кости ему пересчитаю!

Но догонять было уже некого. Светлая фигура исчезла среди деревьев.

Как-то сразу подул прохладный ветер, стало быстро темнеть, закапал противный мелкий дождик.

– Куда он может деться? – ободрил сникшего Мишкина Борька. – Если он с твоими ведьмаками спелся, то наверняка в школу подался. Больше некуда. До окончания всего этого представления не сбежит.

– У, гад! – все еще не унимался Колька. – Дайте мне только до него добраться, я ему черепушку отвинчу!

И он бодрым галопом помчался в сторону своего дома.

– Ты куда? – еле поспевал за ним со своей ношей Веселкин.

– В школу!

– Так ведь не ночь еще.

– Это даже лучше, мы подготовимся. Пока не взойдет луна, школа самое безопасное место.

А про себя подумал: «При таких облаках луна может вообще не взойти. Небо затянуло до утра. Так что и ночью там будет спокойно».

В сумерках школа выглядела самой обыкновенной школой – темной и притихшей. Только каркающие над ней вороны напоминали о возможной опасности.

Коля в который раз глянул на фотографию. Он на ней был и исчезать пока не спешил. Это не радовало. Зато Вика Будкина избавилась от своей таблички. Уже хорошо. Глядишь, они и передумают…

– А ты не боишься? – шепотом спросил Веселкин, когда они вошли в калитку. – Вдруг они там тебя поджидают с кинжалами и вертелами?

– Сонька все очень хорошо объяснила, – ответил Мишкин, сходя с дорожки в кусты. – Школу боятся только двоечники, а так в ней ничего страшного нет.

– А как же вампиры?

– Может быть, они нас боятся больше, чем мы их. – Колька остановился. – Слушай, а что ты так пыхтишь?

– Да у Соньки рюкзак неподъемный. Как будто кирпичей туда накидали.

– Каких еще кирпичей? Дай сюда!

Мишкин перехватил рюкзак у Веселкина и ахнул от удивления. То, что Морковкина так легко носила, непринужденно вскидывая на одно плечо, действительно оказалось тяжеленным.

В небольшом рюкзачке помещалось почти половина Сонькиного дома. В пакете лежала свежевыглаженная форма и тапочки, в пластиковой коробке бутерброды и кусок курицы.

– Запасливая, – с восторгом прошептал Мишкин и, недолго думая, схватил толстенный бутерброд, которым можно было запросто наесться на весь оставшийся день. Веселкин взял второй, и пока друзья чавкали, поедая вкуснятину, выяснилось, что кроме учебников и тетрадок в Сонькином рюкзаке лежит книга по нечистой силе, три пузырька с прозрачной жидкостью.

– Это же вода, – отвинтив крышку и принюхавшись, разочарованно протянул Веселкин и уже собирался отхлебнуть, но Колька не дал.

– Не просто вода, – сурово произнес он, плотно завинчивая крышку обратно. – А святая вода. Она нам пригодится – ее нечисть как смерти боится. Нет, смерти она, кажется, не боится… Короче, ценная вещь.

На самом дне лежал крест, плотно завернутый в бумагу и обвязанный бечевкой.

– Серебряный, – с уважением произнес Колька.

– Ничего себе – Сонька собралась! – восхитился Веселкин, доедая бутерброд. – Да с таким набором