Впрочем, лейтенант справился быстро, щелкнул по сенсору, и спустя каких-то пять секунд скафандр сложился в аккуратный куб с гранями не более тридцати сантиметров. Все, режим консервации включен, и вывести из него оборудование сможет только хозяин, то есть он, Костин, и более никто. Правда, к тому времени внутренности скафандра будут изрядно вонять раздевалкой, но включить режим дезинфекции Костин вначале забыл, а потом уже не видел смысла. Да и не факт, что он вернется за скафандром, откровенно говоря, пес его знает, как тут повернется дело.
Обернувшись к Каталине, лейтенант с удивлением обнаружил, что та, вместо того, чтобы, к примеру, приготовить чего-нибудь поесть (а проголодался Костин за время незапланированной пешей прогулки изрядно), стоит, выпучив на него глаза, и лицо у нее ярко-морковного цвета. Лишь через несколько секунд до Костина дошло, что тут дело в его виде. Ну да, в скафандр удобнее всего залезать голышом, так обеспечивается лучший теплообмен, отвод выделений… Если на пять минут, то без разницы, но когда предстоит бег в течение нескольких часов, это становится актуально. Даже инструкция соответствующая имеется, согласно ей Костин и поступил. И меньше всего он ожидал, что вгонит свою попутчицу в шок. Она что, в жизни мужика без трусов не видела? Идиотизм!
– Отвернулась. Пришла в себя. Приготовила пожрать, – нарочито грубо скомандовал лейтенант и, взяв из вещмешка одежду, решительно направился к протекающему метрах в десяти то ли ручью, то ли маленькой речке. Хотелось смыть пот и усталость, а потому он, не долго думая, бултыхнулся в воду и едва не заорал – она оказалась леденючей. Однако же, флотский гонор заставил его сдержаться, и Костин окунулся с головой, благо глубина позволяла. У-ух! Совсем как в детстве…
Выбранная линия поведения оказалась верной. Когда лейтенант вернулся, лицо Каталины уже приобрело нормальный… ну, почти нормальный цвет, а на земле стояли пакет саморазогревающейся лапши (налейте воды, хоть горячей, хоть холодной, и получите на выходе съедобный и питательный продукт, разница лишь во времени приготовления) и кружка с дымящимся кофе. Ну, это из термоса, еще на корабле сварили. Кивком поблагодарив девушку, лейтенант в один присест разделался с ранним завтраком и откинулся на удобно торчащий из земли корень какого-то похожего на сосну дерева. Настроение сразу же стало если не радужным, то вполне неплохим.
– Все, отдыхаем. Два часа. Ты спала, теперь моя очередь.
Каталина молча кивнула. Вообще она за все время не произнесла ни слова. Ее дело, ее право, Костину сейчас было все равно. Совершать марш-броски по пересеченной местности он отвык уже давненько, и сейчас ноги гудели и повиновались так, будто хотели выругать хозяина последними словами. Не страшно, но дальше идти будет куда тяжелее.
Два часа. Меньше, чем хотелось бы, но лучше, чем ничего. Костин бросил на землю одеяло из аварийного комплекта, тонкое, почти ничего не весящее, но отлично защищающее от холода и не пропускающее влагу. Лег, закрыл глаза и мгновенно провалился в темноту. И никаких тебе сновидений, усталость брала свое. Пилотировать корабль, уходить от погони, сажать поврежденный звездолет, а потом бежать по лесу с грузом. Кому как, а Костину на сегодня хватило. И пускай он был намного сильнее обычного человека, без сна обходиться пока что не научился, а садиться на стимуляторы раньше времени не хотел.
Проснулся он так же, как и заснул, рывком, практически мгновенно. Ровно через два часа, это можно было даже не проверять, их учили контролировать время всегда, даже во сне. Потянулся, зевнул и тут же обнаружил, что Каталина, задачей которой было, сжимая в руках пистолет, бдеть, ходить вокруг дозором и никого не пущать, бессовестно дрыхнет возле соседнего дерева. Привалилась к стволу и сопит в две дырочки. И как это, спрашивается, понимать?
Первым желанием Костина было заорать ей прямо в ухо «Подъем!», а затем устроить разнос, однако, подумав, отказался от этой неплохой, в общем-то, идеи. Жалко стало, только и всего. Девчонке, если вдуматься, досталось в чем-то даже сильнее, он хотя бы крейсер не терял и в гибернаторе не валялся. Ладно, пускай спит. Полчаса, а потом надо идти дальше.
Когда он тряхнул девушку за плечо, та проснулась не сразу. Пробормотала что-то, попыталась перевернуться на бок, но Костин не собирался торчать здесь неизвестно сколько, дожидаясь неприятностей.
– Вставай давай, хорош дрыхнуть.
Получилось в очередной раз грубовато, зато действенно. Каталина открыла наконец глаза, хлопнула пару раз длиннющими ресницами и, сообразив, что произошло, ойкнула. Костин пожал плечами и отошел, читать нотации он не собирался. Просто сделал выводы, и все. Балласт…
Надо сказать, Каталина, когда он ее все же разбудил, выглядела пристыженной. Офицер, феменистка, а тут такое! Впрочем, на аппетите ее это не сказалось, слопала все, вздохнула с сожалением, но добавки не попросила. А зря, Костин дал бы, сухих пайков он прихватил с избытком. Однако же и предлагать не стал. Взрослый человек, пускай сама решает, чего и сколько ей надо, а пока мешки на плечи – и вперед!
Каталина Мартинес
Она лежала на невысокой, но удивительно мягкой траве, приятно щекочущей шею и затылок, несмотря на волосы. Да, у нее были длинные волосы. Этого не могло быть, но… но они шелковой волной лежали вокруг. Таких она не носила даже до поступления в летное училище и о таких всегда мечтала. Но, увы, не в их семье…
Девушка лежала на склоне невысокого холмика, увенчанного полусгнившим деревянным крестом, рядом с которым лежал летный шлем. Старый, мягкого типа, такой архаичной формы, что Каталина не могла даже представить, сколько ему лет… или веков? Прочный, не подверженный гниению материал хорошо сохранился, но ей не хотелось присматриваться, что за эмблемы на нем. Она и так это поняла – имперские. Именно так пилоты империи хоронили павших товарищей, если не могли вывезти их тела. Таких могил хватало на разных планетах, и не только в империи. И никто и никогда не решался их трогать.
Внезапное понимание, что она лежит на чужой могиле, почти касаясь головой креста, не испортило Каталине настроения. Почему-то она знала, что тот, кто лежит здесь, не против ее присутствия. В теле ощущалась удивительная, уже давно, кажется, забытая легкость, и так же легко было на душе. Потом сверху, из ниоткуда, спустилась бумажка на тонкой ниточке. Еще одна, еще… Девушка протянула к ним руку, почувствовала, как мешает движению комбинезон, и раскрыла магнитную застежку
