– А мама почему хотела?

– А для мамы это была мечта детства.

– То есть родители воплощают свои мечты в детях?

– Мама просто подтолкнула меня. Думаю, это самое важное, что могут сделать родители, – направить в правильное русло жизнь своего ребенка. Если им это удается, если они смогли почувствовать своего ребенка, оценить и развить его задатки, увидеть какие-то перспективы для него, то все получается хорошо. Иногда родители не замечают детских талантов, и ребенок сам старается найти свой путь. К сожалению, в нашей профессии нужно принимать решение в очень раннем возрасте, когда еще толком не понимаешь ничего и не знаешь, что тебя ждет, какие физические нагрузки, то же самое в спорте, я думаю.

– Но сейчас вы об этом не жалеете?

– Нет, абсолютно не жалею.

– Значит, родители угадали.

– Да, я им очень благодарна.

– А вы о чем мечтали в детстве?

– Сейчас сложно вспомнить. Наверное, как все дети, например, о собаке или еще о чем-то совсем простом. Это до десяти лет. В десять я поступила в балетное училище, там начались другие мечты – профессиональные.

Я училась в Академии русского балета, на выпускном концерте я танцевала последний акт «Теней» из балета «Баядерка». Когда пришла в театр, мой педагог спросила меня, что я хотела бы станцевать, и я, не задумываясь, сказала, что «Баядерку». Наверное, когда я выпускалась, это была моя мечта…

В моей жизни все происходило плавно, как по течению. Я начинала учиться в Киеве и тогда даже не думала, что буду работать в Мариинском театре, что судьба так повернется. Когда работала в Мариинском, и не мечтала, что судьба приведет в Большой театр. Мариинский театр был моим началом, домом, там я много и плодотворно работала. С детства была приучена, что лучше театра быть не может. Но когда пришла в Большой, поняла, что для меня лучше Большого ничего нет.

– Кто для вас является эталоном среди современных российских и зарубежных танцоров, кого вы считаете одним из самых лучших?

– Я думаю, что это Рудольф Нуриев и Михаил Барышников. Этим, в общем-то, все сказано – даже люди, которые не связаны с искусством, знают эти имена. Я познакомилась с Барышниковым в Нью-Йорке, это настолько харизматичный человек, настолько интересный, настолько разносторонний! Танцовщик потрясающий, с такой невероятной координацией, таких, как он нет. Чего-то все время у людей не хватает, вроде бы и техника похожа, но вот он полностью, какой он есть, начиная от лица и заканчивая его техникой, просто потрясающий.

– А среди дам?

– Не буду никого называть. Назову только Барышникова – он мой кумир.

– Что нового вы хотели бы привнести в современный балет?

– Что вы имеете в виду, говоря о современном балете?

– Я имею в виду классический балет сегодня.

– Трудно сказать, но сегодня тенденция в искусстве спортивная немножко, артисты выходят на сцену, дабы доказать, что я выше всех прыгну, выше всех ногу подниму, больше всех сделаю вращений, то есть какая-то атлетическая сторона. Мне хочется, чтобы театр оставался театром, не превращался в стадион. Это как сказка, наверное. Зрители не должны приходить на спектакли, сидеть и удивляться: «О!», а должны отдыхать, наслаждаться красотой. Больше красоты хочется, потому что в мире и так много негатива, и люди идут в театр для того, чтобы забыть все плохое. Хочется больше чистоты, больше игры на сцене.

– Вы думаете, что люди приходят в театр, чтобы забыться?

– Все по-разному приходят в театр. Кто-то приходит в театр посмотреть на высокое искусство, кто-то приходит просто так, а кто-то – с плохим настроением.

– Я, пожалуй, не соглашусь с вами. Мне кажется, в театр с плохим настроением приходят единицы, все же это такое особое мероприятие, целенаправленное.

– Это праздник.

– Да, это праздник, к нему готовятся. В моем понимании, к любой театральной постановке, а если брать искусство балета, то к нему еще в большей степени готовятся, ждут, воспринимают как неординарное событие. А так просто: плохое настроение – ну, пойду в театр… Мне кажется, так иногда в кино ходят.

– Может быть, вы правы, это я давно не находилась по ту сторону рампы.

– Кстати, вы когда-нибудь ходили на балет, чтобы посмотреть со стороны (понятно, что на себя невозможно), на коллег, может, еще на кого-то?

– Хожу, но очень редко, потому что когда смотришь коллег на сцене, все равно не знаешь, как выглядишь на сцене ты. Но если ставят какие-то новые спектакли, и я тоже занята в них, мне интересно посмотреть другой состав, потому что хочется полностью видеть картинку со стороны, и я сразу вижу, где должна в этой картинке находиться, где двигаться, как роль выстраивать. Можно видеть балет со стороны и придумывать в это время себя в нем. Или бывает интересно, когда какая-нибудь балерина или наш солист танцует первый раз какую-то партию. Порой думаешь: «Боже мой, этому человеку никак нельзя, ни по каким меркам». Такие амбиции у людей – они выходят и танцуют. Я думаю: «А что из этого получится?» Тихонечко стою, наблюдаю, как люди пытаются взять планку, которую не берут, потому что не дано. Вот это интересно посмотреть, а так я редко хожу, тем более когда у меня плохое настроение… Наверное, отвечая на вопрос о зрителях, я была не права.

– А если брать не классический, а современный балет, он в России есть?

– Есть, конечно, у нас балетмейстеры есть современные, и приглашают с запада, из Америки, отовсюду. Я думаю, что мы сегодня еще постигаем школу современного балета, потому что когда я вижу уровень исполнения где-нибудь в Европе, труппу, которая практикуется только на современном балете, то понимаю, насколько по уровню они ушли вперед. В то же время эти современные балетные компании не могут танцевать классику. Мы, русские, можем здорово танцевать и классику, и современный балет, если хорошо подготовимся.

– Светлана, если брать общий уровень профессионализма, мы сейчас говорим о балете, но мне кажется, это такая общая ситуация – общий уровень профессионализма в данной области на западе существенно выше, зато в России звезды намного ярче. У нас страна сильна именно звездами. Можно ли так сказать?

– Нет, нельзя. Я могу сказать, что на западе танцуют современную хореографию, современный балет, может быть, сильнее, но когда мы, русские, танцуем классику, тут никто не может рядом стоять.

– То есть в классике России нет равных?

– Нет. Современный танец мы лишь начали постигать, железный занавес открылся не так давно, поэтому только-только