— Чай и все остальное.

Вскоре на столике стоял фарфоровый чайник, пиалушки, вазочки с колотым сахаром, изюмом и небольшое блюдо с ломтиками вяленой дыни. Он сам гостеприимно налил на донышко пиалушек горячего, душистого чая, дал им сделать по несколько глотков и только после этого задал свой вопрос:

— Мне доложили, что Вы интересуетесь моим комбинатом на предмет приобретения. Так я понял? Правильно? И чем я могу быть Вам в таком случае полезным?

Карим, не по-восточному, не стал тянуть «вокруг да около», а сразу же принялся излагать причину своего посещения.

— Мы слышали, уважаемый Ошер Мендлович, что Вы устали, извините за прямоту, бороться против нынешних подонков и решили уехать в страну, где сейчас находится Ваша жена и дочки, перед своим отъездом Вам нужно продать свой дом и, принадлежащий Вам на правах собственника, комбинат.

Хозяин комбината с любопытством посмотрел на Карима. По всем меркам тот никак не тянул на будущего владельца такого крупного предприятия, как комбинат. Но стремительно меняющаяся жизнь, порушившая не только те устои, что были выработаны за полвека Советской власти, стараниями которой было построено фактически на пустом месте вполне современное, даже по нынешним временам, предприятие с развитой инфраструктурой, фактически еще и градообразующее, зиждущееся на старинных, проверенных веками обычаях и законах морали и порядка, научила его не торопиться с выводами. Не спеша стал выяснять необходимые данные об этом, сидящем напротив него, молодце: о том, какой у него бизнес, каков опыт управления им, о наличии необходимых финансовых ресурсов, ведь приобретение комбината — это же очень и очень недешево.

Без труда раскусив собеседника, и ответив ровно столько, сколько посчитал нужным, Карим оборвал эти расспросы вопросом:

— Не пора ли, уважаемый Ошер Мендлович, перейти к сущности нашей встречи?

Взглянув ему в лицо, а главное в глаза, хозяин комбината вдруг понял: перед ним не субчик, который где-то какими-то путями насобирал денег, а затем по самоуверенной глупости вдруг решил порулить, поуправлять крупным предприятием текстильной отрасли. Этот — явно другой. Таких он в эти времена еще не встречал, хотя уже много чего повидал. Да взять этого самодура — бая, не очень образованного, самоуверенного, решившего, что его слово в этом районе — закон. У этого молодца, похоже, слова с делом не расходились, а по его манере держаться, и по его облику Ошеру Мендловичу было ясно: он многое повидал на своем веку такого, что многим и не снилось, а уж постоять за себя для него не вопрос. А посетитель, явно умеющий читать мысли по их отражению на лице собеседника, усмехнувшись, продолжил:

— Уважаемый Ошер Мендлович, я хотел, чтобы Вы озвучили желаемую Вами сумму. Далее я бы желал лично осмотреть Ваше предприятие, дом, сам комбинат, инфраструктуру, мне также необходимо ознакомиться с правоустанавливающими документами предлагаемого Вами к продаже хозяйства. После этого я вызываю сюда команду специалистов, которые еще раз внимательно все изучат и скажут мне сумму, допустимую для приобретения Вашей собственности. Полагаю, что всё это займет от недели до десяти дней. Если мы, как говорится, сойдемся в цене, то на Ваш счет, после подписания необходимых документов, будет переведена указанная сумма и начнется передача всего перечисленного в наши руки.

Ошер Мендлович покачал своей крупной, круглой головой, ещё раз окинул Карима внимательным взглядом. Этот молодец ему явно начал нравиться, хотя он не представлял себе, как тот будет сопротивляться «питоньему удушающему захвату» бая, как тот вообще будет управлять таким сложнейшим хозяйством, справляться с проблемами поставки сырья, реализации продукции. Ведь ему придется столкнуться в этом вопросе не только с баем, но и детьми главного в стране? Но, нужно отдать должное его хватке, все изложил четко, все ясно и понятно и по-другому не истолкуешь. Хочешь верить — соглашайся, не хочешь — крути «от ворот поворот»! Похоже, за ним кто-то стоит, ишь, как уверенно излагает. Но вот кто? Впрочем, а нужно ли ему лично сие знать? Для него важно только одно — чтобы его любимое детище, коему он отдал столько лет своей жизни, вложил в него столько труда, здоровья, — не рухнуло, чтобы дело, которое он с помощью Советской власти поднимал, выращивал, как малое дитя, ставил на ноги, вывел в лидеры отрасли, сумел приватизировать в лихие годы, кое-как защитить от этого алчного, наглого, примитивного феодала, не было развалено каким-то современным мошенником, сумевшим криминальным способом набить свою мошну и сдуру решившим похозяйствовать. Но он уже стар, у него не те силы, которые были прежде, да и здоровье уже сдает, вон, как сердце иногда застучит! К тому же у него больная жена, ей требуется квалифицированная медицинская помощь, а у него еще и две дочки. Их тоже надо поставить на ноги, а здесь, в этой, стремительно дичающей, катящейся в средневековье, стране, такое невозможно. Прав Рувим, мудрый старый Рувим, сказавший ему на основе своего опыта, знания людей и видящего насквозь этих людишек, захвативших власть в стране, и оказавший ему помощь при приватизации комбината, конечно, не задаром и не за акции, а за презренную валюту:

— Ошер, ты много потрудился, многого добился, но тебе не справиться с появившимися шакалами. Они еще долго будут терзать эту страну, этот народ. Терзать до тех пор, пока не появятся новые хозяева, не разгонят этот сброд, не установят нужный, твердый порядок, необходимый для развития хозяйства, торговли, управления. Тут у тебя, сам знаешь, многое необходимо упорядочить, приобрести: и поставку сырья, продажу продукции, достижения социального развития, ведь работники комбината и их семьи должны жить, зарабатывать, а самое главное — это порядок. Не будет, Ошер, в этой стране его еще долго, нужно ли тебе так рисковать? Тратить свои нервные клетки? С капиталом ты и у нас сумеешь пристроиться. У нас всё, что нужно для этого — уже есть! Установлен и свято соблюдается твердый порядок, уж можешь мне поверить в этом. Да и дочек своих сможешь хорошо устроить. С капиталом отца они будут видными, желанными невестами. И жену свою Сару полечишь — у нас лучшие в мире врачи. Не стоит тебе, Ошер, цепляться за прошлое. Надо жить настоящим и смотреть в будущее. Прими, Ошер, это испытание, посланное тебе богом, и поступи так, как велит тебе мудрость нашего народа.

В конце-то концов, чего он сейчас теряет, кроме своего времени.

— Хорошо, уважаемый Карим. Пусть будет по-Вашему. Я распоряжусь, отряжу Вам